себе, да не представлял, что настолько...
      Покуда князь Святославский и скоморохи продолжали рыскать по дому и по двору в поисках пустой посуды, Дубов решил кое о чем порасспросить хозяина:
      -- Скажите, боярин Андрей, отчего вы назвали Евдокию Даниловну Акулиной?
      Боярин Андрей промолчал. Но потом все же заговорил как бы вне связи с предыдущим:
      -- Когда я ее увидел в первый раз, остолбенел: вылитая Евдокия Даниловна. И дело не во внешнем сходстве -- душа у нее такая же чистая. А все это, оно в ней наносное, уверяю вас. Жизнь заставила.
      -- Она вам рассказывала о своей участи? -- спросил Дубов.
      -- Нет. Да и зачем? И так все ясно, -- вздохнул боярин Андрей. -- Я ей, пока был на свободе, помогал, чем мог. Сколько раз предлагал устроить в приличный дом, на хорошую работу -- а она отказывалась. Я, говорит, девка пропащая, одного хочу -- подохнуть где-нибудь под забором... Скажите, Василий Николаич, там, -- он кивнул в сторону окна, -- там княгиня была, или...
      -- Ну конечно, княгиня, -- твердо ответил Василий. -- Вы ж сами слышали, что она сказала: я -- княгиня Евдокия Даниловна, жена градоначальника.
      -- А где же тогда Акулина? -- пристально глянул на Дубова боярин Андрей.
      -- Как где? Вестимо, в Бельской слободке, -- совершенно серьезным голосом, но с хитрецой в глазах произнес Василий Николаевич. -- Другое дело, ежели она исчезнет, или уже исчезла, так ее никто и не хватится...
      Важная беседа оказалась прерванной шумным появлением князя Святославского и скоморохов, тащивших бочку с плескавшимися на донышке остатками вина. Раскрасневшееся лицо и сбившийся набок кафтан князя недвусмысленно говорили, что в качестве емкости для вина он использовал и самого себя.
      -- Ну, разопьем оставшееся! -- громогласно предложил Святославский.
      Василий украдкой глянул на часы -- пора было отправлять бочку на пристань.
      -- Эх, была не была! -- решился Дубов. -- Разливайте!
      Князь щедро разлил вино по чаркам. Друзья выпили, помолчали.
      -- Да, хорошее винцо, -- сказал Василий с видом знатока, хотя вряд ли сумел бы отличить "Каберне" от "Киндзамараули". -- К такому бы вину еще и хорошую закуску...
      -- Ах я болван! -- хлопнул себя по лбу Святославский. -- У нас же уха стынет!
      И князь, прихватив с собой Антипа, кинулся в сени, где остались котел и корзина. А вернувшись, они увидели, как Василий и боярин Андрей, установив закрытую бочку на подоконнике, живо обсуждают, как ее сбросить вниз, но так, чтобы она попала точно на телегу, а не на мостовую или, не дай Боже, на кого-нибудь из "Идущих вместе".
      (Если бы князь Святославский был знаком с устным творчеством Ираклия Андронникова, то непременно вспомнил бы его яркий и образный рассказ, в котором Сергей Есенин точно так же высчитывал, в какой момент ему лучше всего сбросить из окна бочку с керосином, чтобы ненароком не пришибить двух старушек, движущихся по улице навстречу друг дружке).
      -- Возьми чуть левее! -- кричал Василий кучеру. -- А вы, ребята, расступитесь, а то и до греха недалеко.
      -- Еще бы! -- подхватил боярин Андрей. -- Охота мне из-за вас, бездельников, опять в темницу садиться!
      -- Да тебе, злодей, голову отрубить мало! -- крикнула боярышня Глафира.
      -- Лучше о своей голове озаботься, дуреха! -- не остался в долгу боярин Андрей. И это могло показаться весьма странным -- доселе он ни в какие пререкания с митингующими не вступал и во время их акций даже к окну старался не подходить.
      Наконец, вычислив, что теперь бочка уж точно не упадет мимо телеги, Дубов и боярин Андрей решительно спихнули ее с окна. Бочка тяжело упала на солому, постеленную на телеге, возница свистнул кнутом, и лошадка с резвым ржанием понесла ее мимо терема градоначальника.
      -- Вот бы тебя, боярин Андрей, в бочку -- да в Кислоярку! -- злорадно выкрикнула боярышня Глафира.
      Боярин даже не обиделся:
      -- С тобою, девица-красавица -- хоть в бочку, хоть в Кислоярку!
      -- А что, я согласная, -- засмеялась Глафира. В сущности, никакой личной вражды к опальному боярину она не испытывала, а приглядевшись, должна была признать, что и собой он весьма пригож, даже не в пример столь обожаемому ею Путяте.
      -- Ну что ж, теперь можно и за стол, -- с вожделением промурлыкал князь Святославский. -- А чего это я Мисаила не вижу?
      -- Прихватило, -- сочувственно вздохнул Дубов. -- С непривычки к заморскому вину.
      -- Бывает, -- со знанием дела сказал князь. -- Ну, Богу помолясь -- да за трапезу.
      Обед удался на славу. Съедено было немало, а выпито -- и того больше. Это если не считать затейливых "кулинарных" рассказов Святославского, которые изливались из него, будто из рога изобилия, и тем щедрее, чем больше он вливал в себя ухи и вина.
      А по окончании обеда князь устало откинулся на спинку кресла:
      -- Уфф, хорош-шо посидели. А теперь недурно бы и соснуть.
      Однако Василию спать вовсе не хотелось. Напротив, он испытывал радостный прилив сил и желание поделиться своей радостью со всем миром.
      -- Вы как знаете, а я иду на улицу, к народу! -- сообщил он. --
     

Главная 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200