цацкаться? Они нам всякие пакости делают, а мы им даже колесо подпилить не можем? -- И, обернувшись к дону Альфонсо, Петрович скорчил мерзкую рожу и высунул язык.
      И тут поднялся Дормидонт -- медленно, но грозно.
      -- Дон Альфонсо -- мой гость, -- сдержанно проговорил Дормидонт. -- И в моем доме я не потерплю никаких выходок. Вам понятно, господин Петрович, или как вас там?
      Тут бы Петровичу помолчать, а еще лучше -- признаться, что не по делу погорячился, но увы: когда его "несло", то остановиться было уже трудно, почти невозможно.
      -- "В моем доме", -- передразнил он Дормидонта. -- А что здесь твое? Это все награблено у трудового люда, а сам ты -- такой же голодранец, как я!
      Кулак Дормидонта с грохотом опустился на стол. Явственно звякнула посуда.
      -- Вон, -- негромко проговорил царь. -- Ступай на конюшню и скажи, что я велел тебя как следует высечь.
      Петрович соскользнул со стула, попытался подняться, но, зацепившись за половичок, растянулся на полу.
      -- Воооон!!! -- рявкнул Дормидонт.
      Петрович с трудом встал на четвереньки и как мог скоро пополз к выходу.
      -- Да, так что же с колесом будем делать? -- как ни в чем не бывало спросил царь, задумчиво проводив Петровича взором. -- Скажи, любезнейший Максимилиан, до Мангазеи оно, конечно, не доедет?
      -- Не доедет, Ваше Величество, -- уныло подтвердил возница.
      -- А до Боровихи, пожалуй, доедет, -- продолжал Дормидонт. -- Вот что я вам посоветую, дон Альфонсо -- поезжайте-ка вы к нашему кузнецу. Он такой у нас умелец, что любую неполадку, понимаешь, в два счета починит.
      -- Ну, тогда сразу же и поеду, -- засобирался дон Альфонсо.
      -- И я с вами, коли не возражаете, -- вызвался Дубов. -- Всегда мечтал поглядеть на настоящую кузницу. Васятка, а ты как?
      Васятка молча кивнул.
      -- Это вы хорошо придумали, -- одобрил Дормидонт. -- А то уехали бы, и только вас, понимаешь, и видели. А так еще вернетесь. Тогда уж и потолкуем, и былое вспомним.
      Оставшись за столом втроем с хлебосольным хозяином и доктором Серапионычем, Надежда решила приступить собственно к сути дела.
      -- Ваше Величество, я давно увлекаюсь изучением всяких древних построек, -- начала она как бы издалека, -- а ваш терем кажется мне весьма редкостным сооружением. Не могли бы вы нам с доктором немного про него рассказать?
      Однако Дормидонт сразу "раскусил" чаликовские маневры:
      -- А вы не крутите, сударыня, кругом да около -- скажите сразу, чего узнать желаете. Что ведаю, ничего не утаю.
      Надя вопросительно посмотрела на Серапионыча.
      -- Полагаю, Наденька, нам незачем что-либо скрывать от Государя, -- заметил доктор. -- А о том, для чего мы сюда прибыли, знает даже Петрович. Затем и отряжен -- следить за нами.
      -- И очень хорошо, что теперь его здесь нету, -- добавила Чаликова.
      -- Вообще-то мне, наверно, не следовало отсылать его на конюшню, -- чуть помолчав, произнес Дормидонт. -- А уж тем более сечь. Просто меня давно уже никто так бесстыдно не гневил... Да, так за каким делом бишь вы сюда приехали?
      -- Прежде всего мы были рады возможности повидать Ваше Величество, -- поспешно, пока Надя не приступила к расспросам, сказал Серапионыч. -- И лично для меня все дела и все задания -- не более как удачный повод с вами повидаться.
      -- Да ладно уж тебе, эскулап, -- пробурчал Дормидонт, хотя чувствовалось, что слова доктора пришлись ему по душе, потому что были искренни. -- Это все присказки, а вы давайте ближе к делу.
      -- Суть дела в том, -- решительно заговорила Надя, -- что обнаружилась рукопись, из которой следует, что сокровища вашего предка, царя Степана, возможно, спрятаны где-то здесь. Если не в самом тереме, то в его окрестностях. И вот для их-то поисков ваш зять господин Рыжий нас и пригласил.
      -- Какая еще рукопись? -- изумился Дормидонт. -- Какие сокровища?!
      Чаликова достала из сумочки журналистский блокнот:
      -- Я тут вот кое-что переписала. Это письмо двухсотлетней давности, адресованное вашему пращуру царю Степану. Оно было случайно найдено в царь-городском древлехранилище, и кто-то решил, что там идет речь о сокровищах, которые он вывез из Новой Мангазеи. -- Надя перелистнула несколько страниц и зачитала: "Докладаю тебе, батюшка Великий Царь, что поручение твое выполнил и привез искомое имущество в Боровиху, где и ожидаю тебя, дабы распорядиться оным по твоему, Государь, усмотрению и повелению. Засим поздравляю тебя со славной годовщиною твоего рождения и желаю прожить еще шесть десятков лет на радость себе и на благо народу нашему. Остаюсь, батюшка, твой верный и преданный холоп Митька Смурной".
      -- Да-а, весьма любопытно, -- проговорил Дормидонт. -- Но при чем тут, понимаешь, Степановские сокровища?
      Надежда посмотрела на Серапионыча, как бы предоставляя ему продолжить рассказ. Доктор прокашлялся, зачем-то поправил на носу пенсне и привычно добавил в чай несколько капель из невзрачной на вид скляночки, которую неизменно держал во внутреннем кармане:
      -- По словам господина Рыжего, документ относится к моменту очень интересному с точки зрения истории. Хотя дата и не поставлена, однако можно понять, что письмо было написано в канун шестидесятилетия царя Степана. Как раз незадолго до этой знаменательной даты Степан вернулся из похода на Новую
     

Главная 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200