переждать смутные времена в загородных усадьбах или на постоялых дворах Новой Мангазеи.
      Князь прикинул -- ожидание своего череда могло затянуться чуть не до вечера. Поэтому он, недолго думая, выбрался из кареты и решительно направился к воротам.
     
      -- Я -- градоначальник князь Длиннорукий, -- заявил он, надеясь, что весть о его новом назначении досюда еще не дошла. -- Извольте пропустить меня немедля, вне очереди!
     
      Молодой стрелец посмотрел на князя чуть свысока -- для него градоначальник никаким начальством не был, ибо привратная служба подчинялась совсем другому ведомству. К тому же до Ново-Мангазейских ворот уже дошли слухи о съедении царя, и стрельцы прекрасно понимали, отчего столько людей, и отнюдь не самых бедных, разом рванули прочь из столицы. Естественно, таким случаем грех было бы не воспользоваться, и привратники чуть не в открытую намекали выезжающим, что во избежание задержки неплохо бы заплатить. Выезжающие и сами это прекрасно понимали, так что многие стрельцы и чиновники, оказавшиеся в этот день на службе, значительно повысили свое благосостояние.
      Конечно, стрелец, к которому обратился Длиннорукий, не прочь был бы в одиночку "навариться" на столь высокопоставленном государственном муже, но князь, похоже, решил добиться преимуществ, не залезая в мошну. А вымогать взятку у самого князя Длиннорукого охранник все же поостерегся -- не вышло бы потом себе дороже. Поэтому он позвал непосредственное начальство -- старшего стрельца. Это был уже немолодой человек с хитрым проницательным взглядом.
      В отличие от своего подчиненного, он отнесся к князю с самым искренним уважением и желанием помочь -- но больше на словах, чем на деле:
      -- Понимаете, дорогой князь, я бы со всем моим удовольствием пропустил вас и без очереди, и даже безо всякого досмотра, но вы же знаете -- таков порядок. Я слыхивал, будто вы сами в градоправлении никакого непорядка не терпите, и всегда своим ребятам говорю: "Вот с кого вам, оболтусам, пример надобно брать!.."
      Князь уже понял, что именно от него требуется, и в общем-то даже готов был "дать на лапу" кому угодно, лишь бы поскорее выбраться из города, которым до вчерашнего дня безраздельно правил. Но увидев, что ему, светлейшему князю Длиннорукому, перечат самым наглым образом, он, что называется, "уперся рогами".
      -- А вот это вы видели? -- князь, будто козырного туза, извлек из-за пазухи верительную грамоту.
      -- Примите мои поздравления, -- с еле скрытой издевкой произнес старший стрелец. -- Значит, вы отныне будете управлять Царь-Городом из Ливонии?
      Позеленев в лице, князь полез было в карман за кошельком, но вздрогнул, услышав за спиной резкий пронзительный голос:
      -- Что такое? Почему не едем?
      Обернувшись, князь увидел супругу. Когда Евдокии Даниловне наскучило ждать, она отправилась следом за мужем. Сходу "въехав" в суть происходящего, княгиня тут же обратила все красноречие на старшего стрельца:
      -- Да ты что, козел безрогий, шутки тут шутить, блин, вздумал? Тебе в нос твой поганый суют грамоту, самим царем-батюшкой подписанную, а ты кочевряжисся, будто дерьмо в проруби! Да ежели ты сей же миг не пропустишь нас, так я до самого Государя дойду, он тебя, шмакодявку позорную, не токмо со службы выпрет, а с потрохами съест!
      Услыхав такое из уст женщины, известной набожностью и незлобивым нравом, старший охранник даже лишился дара речи -- к счастью, ненадолго. А едва обретя его, крикнул подчиненным:
      -- Пропустите князя и княгиню Длинноруких! И немедля!
      Вскоре лошади уже несли княжескую карету по наезженной Мангазейской дороге, а княгиня выговаривала супругу:
      -- Ну какого беса ты стал с ними "заедаться"? Знаешь ведь, что начальство всегда право!
      С этим князь не спорил -- такого правила он и сам неукоснительно придерживался, исполняя должность градоначальника.
      -- Заплатил бы им, дурачок, пускай подавятся! -- не успокаивалась Евдокия Даниловна. -- А если бы они захотели нас досмотреть -- ты об этом подумал?
      Князь молчал -- супруга была кругом права. Дело в том, что сборы "самого необходимого" отнюдь не ограничивались упаковкой одежды, обуви и прочих нужных в дороге вещей. Чета Длинноруких собственноручно зашивала деньги и драгоценности под подкладку одежды, так что нетрудно было представить, к каким последствиям мог бы привести не совсем поверхностный досмотр.
     
      x x x
     
      Хозяева дома, где снимали комнаты Глухарева и Каширский, были обычным купеческим семейством. Они не имели никакого отношения к тому ведомству, чьи поручения нередко выполняла парочка авантюристов. Пустить к себе в дом столь сомнительных постояльцев хозяева согласились, уступая просьбе Глеба Святославовича, приятеля и чуть ли не дальнего родственника. Взамен он пообещал условия благоприятствования в делах и даже налоговые скидки. (Хозяева знали, что Глеб Святославович состоит на Государевой службе, но по какой части -- об этом он никогда не распространялся).
      И действительно, вскоре их торговля пошла в гору, а вопросы с государственными учреждениями, в прежние времена требовавшие долгих хлопот
     

Главная 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200