светлые волосы. Я сам не помню -- родители рассказывали. А потом уже постепенно стали такими, как теперь. А там, -- Солнышко непринужденно погладил себя "там", -- только теперь начали расти, потому, наверное, и цвет такой. Но не беспокойся, и там тоже со временем порыжеют!
      И Солнышко протянул ей почти готовый рисунок.
      -- Неужели это я? -- удивилась Варя, разглядывая портрет. -- По-моему, дорогой художник, вы мне грубо и откровенно льстите!
      -- Льщу, -- согласился Солнышко. -- Откровенно и грубо... Извини, я сейчас.
      И Солнышко вновь побежал в коридор -- к телефону.
     
     
      x x x
     
      Проводив Надежду и Васятку, доктор оказался, что называется, предоставлен самому себе. Или, вернее, воспоминаниям двадцатилетней давности, которые встали перед ним "воочию, во всей своей самости", как писал в одном из стихотворений известный кислоярский поэт Владислав Щербина. А вскоре перед Серапионычем воочию и во всей своей самости явился и сам Щербина: сей служитель муз неспешно шествовал мимо автобусной остановки, размахивая авоськой, внутри которой белел непрозрачный полиэтиленовый мешок. В мешке угадывались очертания поллитровой бутылки водки, что в этот час было немалою ценностью, так как до двух часов пополудни, когда открывались винные магазины, было еще довольно далеко. Серапионычу не нужно было обладать ни дубовской дедукцией, ни чаликовской интуицией, чтобы догадаться, куда следует славный стихотворец -- его путь лежал в близлежащее кафе-столовую No 10, более известное под названием "Овца". Сие заведение никогда не пустовало, ибо облюбовавшие его круги творческой интеллигенции простирались настолько широко, что охватывали почти все население города. И действительно, Кислоярск издревле отличался от других градов и весей Российской провинции тем, что чуть ли не каждый второй всерьез мнил себя гениальным писателем, художником или музыкантом, а каждый первый -- знатоком и ценителем всех этих видов изящного искусства. Но больше всего на душу населения приходилось именно поэтов. И поскольку почти каждый из них считал себя гением, а остальных в лучшем случае ремесленниками, то частенько возникала проблема со слушателями их рифмованной (или не очень) продукции. Зная об этом, Серапионыч попытался было спрятаться за фонарный столб, но поздно -- Щербина его уже заметил:
      -- Владлен Серапионыч, вот уж кого не чаял встретить! Идемте в "Овцу", я буду читать свою новую поэму. Ну и закуска, вестимо, будет, -- поэт игриво скосил взор на авоську.
      Доктор прикинул, что предложение Щербины, пожалуй, не такое уж никчемное. Отчего бы и не забежать на пол часика в "Овцу"? Серапионыч любил искусство вообще и поэзию в частности, и даже шедевры Кислоярских гениев-надомников не смогли отшибить у него чувства прекрасного. К тому же надо было чем-то себя занять: Анна Сергеевна и Каширский отъехали на следующем пятом автобусе, и доктор решил за ними не следовать, будучи уверен, что Надя с Васяткой прекрасно справятся и без него.
      -- Ладно уж, идемте, -- позволил доктор себя уговорить. -- Но только ненадолго.
      -- Ну конечно, совсем ненадолго, -- обрадовался Щербина. -- Ведь мы же все на работе, просто решили в обеденный перерыв собраться!
      Не имея возможности зарабатывать на жизнь литературным трудом, кислоярские поэты вынуждены были устраиваться на "настоящую" работу, причем желательно на такую, где меньше всего задействовался их головной мозг; подметая двор или кидая уголь в топку, они творили свои бессметрные произведения, украдкой примеряя, в каком месте благодарные потомки установят мраморную плиту, гласящую, что такой-то великий поэт, отвергнутый неблагодарными современниками, в этой котельной был вынужден зарабатывать себе на корку хлеба. Серапионычу немало приходилось слышать о тяжкой доле поэта от еще одной непризнанной сочинительницы, пожилой морговской уборщицы тети Дуси, писавшей детские стишки в стиле Агнии Барто.
      Когда Щербина и Серапионыч явились в "Овцу", там за двумя сдвинутыми столиками уже сидели несколько поэтов и поэтесс. Прямо над ними, на стене, белело огромное пятно, которое при некоторой доле художественного воображения можно было принять за овцу -- никто не помнил, откуда и когда оно появилось, но все считали неотъемлемой частью харчевни. И если бы "овчиное" пятно однажды исчезло со стены, то творческая интеллигенция ощутила бы, что в ее творческой жизни чего-то не хватает.
      -- Извините за опоздание, -- приветствовал Щербина собратьев и сосестер по искусству, присаживаясь вместе с доктором за стол. -- Позвольте на этот раз начать наше заседание без формальностей.
      Поэты сразу поняли, о чем речь. Откуда-то появились кружки, чашки и даже картонные стаканчики из-под мороженого, и Щербина очень ловко прямо под столом разлил водку, даже не вынимая бутылку из авоськи.
      -- Ну, за поэзию! -- провозгласила Софья Кассирова, поэтесса рембрандтовско-рубенсовских очертаний.
      Когда первый тост был закушен (запит чаем, занюхан рукавом или краюшкой хлеба), Щербина извлек из кармана замусоленную школьную тетрадку в косую линеечку, на обложке которой Серапионыч узрел надпись: "Путешествие в Париж. Сочинение Вл. Щербины, 1984 год".
      Нельзя сказать, что администрация "Овцы" была в восторге от того, что поэты пьют принесенный алкоголь, вместо того чтобы приобретать его в разлив и на месте (естественно, с неизбежными наценкой и недоливом), но бороться с этим было совершенно бесполезно: без выпивки творческие личности обходиться не могли, а на "официальную" выпивку у них хронически не хватало средств.
     

Главная 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200