-- Да вы, дорогой Василий Николаич, просто с инструментом управляться не умеете, -- усмехнулся доктор. -- Дайте-ка мне.
      Дубов и Серапионыч вновь поменялись местами, но и доктору с его навыками никак не удавалось сковырнуть с аистиного ока затвердевшую лепнину. Однако Серапионыч не унывал:
      -- Ну что ж, попробуем по-другому.
      С этими словами он вытащил из внутреннего кармана свою заветную скляночку и осторожно вылил малую толику содержащегося в ней живительного эликсира на голову аиста. Раздалось очень тихое, слышное одному Серапионычу шипение, и если голова, шея и клюв благородной птицы остались по-прежнему тверды, то вещество, залеплявшее глаз, стало мягким, будто известка или пластилин, и вскоре из-под его слоя показалась маленькая темная бусинка.
      Серапионыч ласково погладил аиста по спине:
      -- Да, бедняга, нелегко ж тебе было два века вслепую лететь...
      -- Ну, Владлен Серапионыч, что у вас там? -- от нетерпения даже чуть подпрыгнула Чаликова.
      -- А вы, Наденька, сами поглядите, -- предложил доктор, спускаясь на пол.
      -- Ух ты! -- выдохнула Надежда, заступив на его место.
      -- Попробуйте его чем-нибудь ткнуть, -- с замиранием в голосе попросил Дубов.
      Надя поднесла к глазу аиста шариковую авторучку, которой только что простукивала стену, и кончиком стержня надавила на глаз, сначала чуть-чуть, а потом со всех сил.
      И вдруг бусинка начала как бы проваливаться вглубь, и Надя почувствовала, что следом прямо у нее под руками со скрипом проваливается и часть барельефа.
      -- Вот это да! -- ахнул Васятка, увидев, как в стене появилась трещина в виде прямоугольника точно по границам, которые определил Серапионыч. Хотя миг назад барельеф имел совершенно цельный вид, без малейших намеков на какие-то зазоры.
      Надя отпустила авторучку, и стена обрела прежний вид.
      -- Или мне померещилось... -- не договорил Дубов, стоявший дальше других от барельефа.
      Чаликова вновь надавила на глаз -- и часть барельефа вновь провалилась внутрь стены.
      -- Попробуйте ее сдвинуть, -- дрожащим голосом проговорила Надя, продолжая держать стержень в аистином глазу.
      Доктор взялся за ствол березки, над которой летел аист, и подвижная часть барельефа сначала очень медленно, как бы через силу, а потом все увереннее стала уходить влево, будто дверь раздвижного шкафа.
      А в открывшемся проеме показалась груда золотых изделий тончайшей работы, усыпанных драгоценными камнями столь же искусной огранки.
      Глядя сверху на все это несметное богатство, Надежда вдруг почувствовала неимоверную скуку. Почему-то вспомнилась Москва, родители, младший брат, родная редакция, потом совсем уж неизвестно почему -- детство, Новый Год, елка, запах мандаринов, хрупкие елочные игрушки, таинственно поблескивающие в свете разноцветных лампочек... Почти как эти сокровища, только гораздо веселее и ярче.
      Надя медленно спустилась со стула и прислонилась к стене. Василий подошел и несмело взял ее за руку.
      Трудно сказать, что испытывали в этот миг их друзья. Васятка и Серапионыч разглядывали драгоценности, не решаясь прикоснуться. А внимание Чумички привлек лежащий на самом верху очень крупный ограненный бриллиант.
      -- Красивый камешек, -- почему-то вполголоса произнес доктор. Надежда почти через силу заставила себя взглянуть на "камешек":
      -- Неужели это и есть тот знаменинтый алмаз? Внушительно смотрится, но на пол пуда никак не тянет...
      Чумичка молча поднял бриллиант и переложил на сидение стула, чтобы все могли его получше рассмотреть. Отделка была очень необычная: с трех сторон переливались небольшие, сделанные безо всякого видимого порядка гранки, но с четвертой стороны он был плоским, будто срезанным.
      -- Это же... -- не веря своим глазам, прошептал Василий.
      А Чумичка извлек из-под кафтана еще один такой же камень с такой же "срезанной" гранью и соединил их
      -- Выходит, вторая половина магического кристалла все эти годы лежала здесь? -- тихо произнесла Надя.
      -- Получается, что так, -- столь же тихо ответил Василий. И сказал уже громче: -- Кристалл твой, Чумичка. Он принадлежит тебе по праву.
      -- А что будем делать с остальным? -- обратился ко всем вместе и в то же время как бы ни к кому доктор Серапионыч.
      Никто не ответил. И не потому что не знали, что отвечать, а потому что ответ был и так ясен. В том числе и самому Серапионычу.
     
      x x x
     
      Михаил Федорович наверняка прославился бы на все Кислоярское царство своей безграничной работоспособностью и редкими деловыми качествами, но увы -- особенности его службы исключали не только всякую славу, но и малейшую известность, если она выходила за пределы небольшого кружка подчиненных.
      Рабочий день Михаила Федоровича иногда длился двадцать четыре часа в сутки и отличался огромной напряженностью, при том, что свое местожительство и одновременно рабочее место -- малозаметный домик на окраине Царь-Города -- он покидал очень редко. Вот и теперь, несмотря на поздний час, Михаил Федорович принимал доклад от одного из своих ближайших сотрудников, которому мог бы доверять всецело, когда бы не имел застарелой привычки не доверять
     

Главная 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200