-- Ловлю на слове, -- усмехнулся царь.
      -- Впрочем, кое-что мы там нашли и кроме винца, -- скромно заметила Чаликова. -- Хотя, конечно, это далеко не то, что мы надеялись отыскать.
      -- Ну-ка, ну-ка, -- подался вперед Дормидонт.
      Надежда подняла худосочный мешок, лежавший возле ее стула, и высыпала прямо на стол содержимое -- те несколько украшений, которые были в "кузнечном" сундуке с иконами.
      (Поразмыслив, друзья решили именно их выдать за все, что им удалось найти. Это, по мнению Чаликовой, должно было бы отвадить власти от новых поисков, которые непременно бы начались, если бы Дубов и его товарищи сказали, что ничего не нашли. А так вроде бы и клад был найден, ну а что сокровищ так мало -- не их вина. Местом же отыскания клада, по предложению Серапионыча, решили объявить берег озера, где после Анны Сергеевны и Каширского осталась глубокая и широкая яма).
      Вооружившись дареной лупой, Дормидонт стал внимательно разглядывать украшения, однако особого восторга они у царя не вызвали:
      -- Да тут же, понимаешь, даже и не драгоценности вовсе, а так -- пустячки.
      -- Уж не хотите ли вы, Государь, сказать, что это -- ненастоящие драгоценности? -- удивился Серапионыч.
      Царь взял какое-то колечко с камешком, еще раз внимательно рассмотрел его в лупу и даже попробовал на зуб:
      -- Что тут скажешь? Золото вроде настоящее, и камень тоже, а сделано как-то наспех, без старания. Нет, конечно, я не бог весть какой знаток, но уж настолько-то разбираюсь.
      -- А вот это? -- Василий протянул Дормидонту золотую брошку, которую он неудачно пытался подарить Настасье.
      Однако Дормидонт лишь мельком оглядел брошку:
      -- Дешевка. Видите, и позолота кое-где сошла, и камешки половина выпали. Да какие там камешки -- обычные стекляшки. Удивляюсь, как Степан мог на такое позариться!
      -- Ну, Степан же не сам грабил Новую Мангазею, -- заметил Дубов. -- А его воины могли и не разбираться в ювелирных тонкостях. Видят, красивая вещица -- и в сумку.
      Тут дверь медленно раскрылась, и в трапезной появился Петрович. Что-то в его облике показалось Чаликовой не совсем обычным, она только не могла понять, что именно. А если бы Надя пригляделась внимательнее, то заметила бы, что дырявая рубаха на Петровиче не болталась, как обычно, а заправлена в латаные штаны, и даже рваные башмаки были чуть чище, чем обычно. Кроме того, остатки волос теперь не торчали как попало, а были аккуратно зачесаны на плешь.
      Перемены в Петровиче стали еще более наглядны, едва он открыл рот.
      -- Сударыня, -- учтиво полупоклонился он в сторону Чаликовой, -- и вы, достоуважаемые господа. Наш возница, почтеннейший Чумичка, хотел бы узнать, не изъявите ли вы желание тотчас пожаловать в карету и отправиться в Царь-Город, дабы не злоупотреблять покоем высокочтимого хозяина сего мирного прибежища?
      -- Право же, побыли бы еще, -- неприязненно глянув на Петровича, сказал Дормидонт.
      -- Позвольте напомнить, сударь, что главная цель нашего пребывания в сием поместье уже достигнута, -- еще учтивее продолжал Петрович, покосившись на разбросанные по столу украшения, -- и лично я не вижу причин далее здесь задерживаться. Позвольте также милостивейше напомнить, что наш обожаемый правитель, сиречь царь Путята, ожидает нас, снедаемый надеждами на успешное обретение утраченного.
      -- Хоть завтрак закончить ты нам позволишь? -- хмуро спросил царь. -- Да ладно уж, садись за стол, съешь чего-нибудь, чего зря стоять.
      -- О нет, я не считаю себя вправе сидеть наравне со столь высокопоставленными особами, -- отказался было Петрович, но почувствовав, что во второй раз его вряд ли пригласят, почел за лучшее согласиться: -- Однако, ежели вы так настаиваете, то я, конечно же, присоединюсь к трапезе и откушаю что-либо от ваших невиданных щедрот!
      С этими словами он присел на краешек стула и с помощью большой ложки переложил из блюда к себе на тарелку совсем немного (!) какого-то овощного кушанья, после чего стал медленно его есть, помогая себе вилкой и кусочком хлеба (!!), а от вина отказался вовсе (!!!), ограничившись кружкой кваса, да и то неполной.
      Все, кто был за столом, тихо дивились столь скоропостижным переменам в бывшем Грозном Атамане, и гадали, к лучшему ли они, или наоборот.
     
      x x x
     
      Лишь к утру достигли Каширский и Анна Сергеевна стен Царь-Города. Чтобы попасть в столицу, нужно было миновать ворота, в которых обычно стояли двое-трое стрельцов в красных шапках, вооруженных секирами. В их обязанности входило брать подати с въезжающих в столицу иноземцев и проверять купеческие обозы на предмет недозволенных товаров. На обычных путников, а тем более пеших, стрельцы, как правило, внимания не обращали и пропускали их туда и обратно беспрепятственно.
      Однако на сей раз путникам явно не повезло -- стрельцы встретили их скрещенными поперек ворот секирами:
      -- Кто такие?
      Каширский вздохнул, опустил на землю мешок и извлек из внутреннего кармана свернутую вчетверо грамоту, из которой следовало, что податель сего, господин имярек, исполняет особые поручения и должен быть пропускаем беспрепятственно даже в такие места, куда обычным смертным далеко не всегда
     

Главная 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200