сам себе противен становлюсь. Нет уж, эскулап, ты мне чего другого пропиши!
      -- Ну ладно, -- решился доктор. -- Быстрых результатов не обещаю, но попытаться можно.
      Отпив еще немного чаю, Серапионыч прокашлялся и заговорил низким голосом, не очень умело подражая интонациям Каширского:
      -- Даю вам установку...
      Серапионыч осекся -- он увидел, как Дормидонт резко побледнел, стиснул зубы, а в глазах его явилась тень невыразимого страдания.
      -- Ну что ж ты замолк? Продолжай, -- выдавив из себя улыбку, с каким-то даже вызовом промолвил царь.
      -- Но мне кажется, Ваше Величество, что воздействие моих слов...
      Царь стукнул кулаком по столу, да так, что чашки подпрыгнули:
      -- Продолжай!
      -- Вы должны добровольно отказаться от усталости, -- продолжал доктор уже своим обычным голосом, -- и передать ее...
      Серапионыч вновь замолк -- Дормидонт застонал и сжал голову руками:
      -- Прекрати, эскулап. Не надо! -- И, как бы придя в себя, добавил: -- Давай лучше выпьем.
      -- Но вы же не пьете, Государь, -- напомнил доктор.
      -- Того вина, что дон Альфонсо привез, -- указал царь на кувшинчик, который все еще стоял на обеденном столе. -- Брат Александр знает, что я теперь не употребляю, оттого и вина прислал бесхмельного. -- И Дормидонт сам наполнил две чарки.
      Выпили. Помолчали. Решив, что царь уже пришел в себя после неудавшегося "сеанса", Серапионыч заговорил как бы совсем о чем-то постороннем:
      -- Государь, тут у вас в лесу по всем приметам должны подосиновики водиться, а мы с Надюшей ни одного не нашли...
      -- Дождей давно не было, -- буркнул царь. И, помолчав, добавил, обращаясь не к доктору и даже не к себе, а так -- неизвестно куда: -- Вот так же все и начиналось -- "даю вам установку"... А знаешь ты, эскулап, что это были за установки? -- внезапно бросил он пристальный взор на гостя.
      -- Государь, а может, не надо? -- попытался было доктор уйти от разговора. -- По-моему, вам тяжело говорить об этом.
      -- В себе держать -- еще тяжелее, -- вздохнул царь. -- Никому другому я про то сказать не могу -- скажут, мол, с ума спятил. А ты меня поймешь.
      -- В таком случае я весь внимание, -- проговорил Серапионыч и откинулся в кресле, приготовляясь внимательно слушать. Хотя уже догадывался, что он услышит.
      -- Именно эти слова -- "даю вам установку" -- я слышал постоянно, почти что ежечасно в последние месяцы своего царствования. И вставая, и отходя ко сну -- одно и то же...
      -- Простите, что перебиваю, -- перебил доктор. -- Вы сказали -- "слышал". Вы только слышали, или видели того, кто вам это говорил?
      -- Нет, не видел, -- твердо ответил Дормидонт. -- Да и слышал -- это не совсем так. То есть я действительно слышал, но не извне, а как бы внутри себя. Может, я выражаюсь не очень ясно, но ты меня понял.
      -- Да, я понял, -- подтвердил доктор. -- И даже слишком хорошо понял. Ваше Величество, знакомо ли вам такое имя -- Каширский?
      -- Догадываюсь, к чему ты клонишь, -- невесело усмехнулся царь. -- Да я и сам тогда подумал -- уж не Каширского ли это изыски. И отдал приказание -- выяснить, не объявился ли сей проходимец в наших, понимаешь, краях.
      -- Простите, а кому вы отдали приказание? -- с самым невинным видом полюбопытствовал Серапионыч.
      -- Путяте, -- ответил Дормидонт. -- И он, недолго времени спустя, ответил, что никакого Каширского в Царь-Городе не обнаружено, но коли сей охальник и чернокнижник появится, то немедля препровожден будет в темницу и предан справедливому суду. И, знаешь ли, вскоре после того разговора "установки" исчезли.
      -- На время?
      -- Да. Но потом опять возобновились. И были... Как бы тебе сказать? Даже слова подобрать не могу. Какие-то вязкие. Дремучие. Нет, не знаю, как точнее назвать. Но ты меня понимаешь?
      -- Да, -- твердо ответил доктор. -- Теперь я вас понимаю.
      "Ничего ты, эскулап, не понял, -- подумал Дормидонт. -- Небось, считаешь, будто эти дурацкие установки заставили меня от престола отречься? Ну и считай на здоровье, не буду я тебя ни в чем переубеждать..."
      Царь надолго замолк. Серапионыч тоже молчал, привычно попивая чаек. Содержание заветной скляночки, неожиданно приятно сочеталось с брусничным вареньем, которым гостя потчевал Дормидонт.
      Молчание прервалось появлением Дубова и его друзей.
      -- О-о, вот и гости пожаловали! -- оторвался от раздумий Дормидонт. -- А то я уж подумал, что вы там совсем, понимаешь, закопались в этой старой писанине.
      -- Так оно и есть, Ваше Величество, -- рассмеялся Василий. -- И поняли, что без вашей помощи не раскопаемся.
      -- Да уж, давно моей помощи никто не искал, -- вздохнул царь. -- Как раз с Рождества... Ну и чем же я могу вам подсобить?
      -- Разобраться вот с этим, -- Надя торжественно разложила на столе перед Дормидонтом чертеж, найденный на дне сундучка.
      -- А-а, так это ж наш Терем, -- едва глянув на беспорядочное скопление черточек и значков, определил Дормидонт. -- Вот здесь вот мы с вами теперь сидим, а тут входное крыльцо. А это что? -- вгляделся царь. -- Вот бес, намельчили, ничего не разглядеть, понимаешь.
      Василий пошарил в кармане и извлек лупу.
      -- Хорошая вещица, -- одобрил Дормидонт, -- хоть бы даже для чтения. А то пару страниц прочитаю, и книгу откладывать приходится -- ничего не вижу.
     

Главная 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200