старый. Насколько я понял из его рассказов, в Царь-Городе Иван Покровский если и бывал, то только проездом, а в основном его приключения имели место в Новой Ютландии. Да и как-то я не представляю себе этого служителя муз впутанным в межвременные разборки...
      Доктор уже занес ручку, чтобы вычеркнуть Покровского из списка, но этому неожиданно воспротивилась Чаликова:
      -- Владлен Серапионыч, погодите. Ведь Иван Покровский -- единственный известный наследник тех баронов Покровских, что обитали в усадьбе Покровские Ворота. И несколько лет назад усадьба была ему возвращена. А раньше в ней, как вам лучше меня известно, находилось правление колхоза.
      -- Ну да, разумеется, -- доктор подлил себе в кружку горячей воды из чайника, -- но какое это имеет отношение...
      -- Самое прямое! -- воскликнула Чаликова. -- Есть наследник -- надо возвращать. А нет наследника -- нет и проблемы.
      -- Так что же, Надя, вы хотите сказать, что кто-то хочет в прошлом избавиться от Ивана Покровского, чтобы в будущем не отдавать ему усадьбу? -- аж вскочил Серапионыч. -- Но это же невозможно! Иван жив, я сам его неделю назад видел, и не где-нибудь, а в Покровских Воротах, и разговаривал, как с вами сейчас! Да если каждый начнет лазить в прошлое и вытворять там, что захочет, так это ж вообще будет черт знает что!
      -- Ну не волнуйтесь, Владлен Серапионыч, это ж я так, в виде предположения, -- стала успокаивать Надежда. И вдруг вскочила еще резче, чем доктор, едва не расплескав чай. -- Я поняла, в чем дело -- Рыжий!
      -- Погодите, Надежда, а Рыжий-то при чем? -- удивился Васятка, сосредоточенно молчавший, пока Надя и Серапионыч перебирали знакомых.
      -- Сейчас объясню. Рыжий -- тоже человек из нашего мира. Когда-то его звали Толей Веревкиным, он жил в Ленинграде и учился не то на историка, не то на археолога. Их группа под руководством профессора Кунгурцева приезжала сюда, чтобы проводить раскопки в окрестностях Кислоярска, и в частности -- на Гороховом городище. Однажды, оказавшись на Городище после захода солнца, Веревкин случайно открыл существование параллельного мира, пробыл там несколько дней, а затем окончательно туда ушел. Ну а чтобы его не искали, устроил инсценировку, будто утонул, купаясь в Финском заливе под Питером.
      -- Ну да, вы уже мне как-то об этом рассказывали, -- откликнулся доктор, выслушав сбивчивый Надин рассказ. -- И что же?
      -- А то, что это произошло как раз летом, во время археологической практики. И как раз двадцать лет назад. Может, пока мы тут разговариваем, Толя Веревкин переходит через Горохово городище! -- Надя плюхнулась обратно на табуретку.
      Некоторое время все сидели молча, переваривая "информацию к размышлению". Потом доктор глянул на настенные часы "Слава", висящие над холодильником, и сказал:
      -- Давайте, друзья мои, пойдем спать. Я пока слазаю в чулан за раскладушкой. А с утра на свежую голову разберемся.
      -- А если не разберемся? -- тихо спросила Надежда.
     
      -- Тогда вечером вернемся на городище и пройдем между столбов. А дальше видно будет, -- сказал Серапионыч уже в дверях.
      -- Ну что же, Васятка, приберем со стола, -- предложила Надя.
      С этими словами она пустила воду и стала машинально споласкивать посуду, отдавая ее вытирать Васятке. При этом мысли ее текли куда быстрее, чем вода из крана:
      "Легко сказать -- вернемся и пройдем. А где уверенность, что мы не попадем, например, во времена царя Степана? А вернувшись в "свою" реальность, не окажемся в эпохе Наполеона или Ивана Грозного. Или, того хлеще, угодим в какое-нибудь далекое будущее? А домой так и не вернемся..."
      Однако делиться этими тревожными мыслями ни с Васяткой, ни с Серапионычем Надя, разумеется, не стала.
     
      x x x
     
      Как обычно по вечерам, Михаил Федорович принимал доклад о событиях дня от своего ближайшего подчиненного Глеба Святославовича.
      Михаил Федорович и Глеб Святославович чем-то неуловимо походили друг на друга -- и внешность, и одежда, и повадки у обоих были таковы, что в любом обществе, при любых обстоятельствах они всегда выглядели совершенно естественно и, если можно так выразиться, умели заставить окружающих не обращать на себя внимания. Такому нельзя было выучиться -- это приобреталось только многолетним опытом.
      Михаил Федорович начал с того, что крепко пожал руку Глебу Святославичу и торжественно вручил ему золотой кубок и небольшой, но увесистый мешочек золотых монет:
      -- Извините, Глеб Святославич, что приходится поздравлять вас частным порядком, без огласки. Но Государь знает о вашем усердии и обещал не оставить в дальнейшем.
      -- Служу Царю и Отечеству! -- вскочив со стула, отчеканил Глеб Святославич.
      -- Да садитесь, садитесь, -- с улыбкой проговорил Михаил Федорович. -- Не буду допытываться, как вам удалось справиться с заданием -- но сделано было на высшем уровне.
      -- Надо отдать должное Петровичу, -- улыбнулся и Глеб Святославич. -- Он-то свое дело выполнил отменно -- все время отвлекал на себя господина Дубова и прочих, а у меня руки были настолько развязаны, что я даже мог себе позволить такое, на что при других обстоятельствах никогда не решился бы.
      -- Скажите, а Петрович знал о той роли, которую ему приходилось играть? -- осторожно полюбопытствовал Михаил Федорович.
     

Главная 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200