злословить... А я не хочу вносить разлад в семью. Не хочу, видит Бог.
      Надежда чувствовала, что царь говорит почти искренно, лишь не могла понять, чего в его словах было больше -- искренности или "почти". И, не задумываясь, сказала:
      -- А вот господин Рыжий утверждет, будто бы вы прочили на свое место покойного князя Борислава Епифановича...
      Дормидонт резко подался вперед. Кресло под ним опасно заскрипело.
      -- Простите, Надежда, вы не оговорились и я не ослышался -- вы назвали Борислава покойным?
      В душе кляня себя, Надя утвердительно кивнула.
      -- И когда это произошло?
      -- На днях.
      -- И, разумеется, не своей смертью?
      Помедлив, Надя еще раз кивнула.
      -- И, конечно, виновного уже назначили? -- все более мрачнея, не то спросил, не то припечатал Дормидонт.
      -- Да, злодеем и отравителем назначен известный вам боярин Андрей, -- кратко ответила Чаликова. Она знала, что боярин Андрей был близким другом князя Борислава Епифановича и не без оснований считался "человеком Дормидонта", а способ, каким был отравлен Борислав, начисто исключал всякую причастность к нему боярина Андрея.
      Дормидонт откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. Наде показалось даже, будто он задремал. Но когда она бесшумно встала, чтобы оставить Дормидонта одного, тот открыл глаза и тихо, но внятно произнес:
      -- Моя вина.
     
      x x x
     
      Главная улица Боровихи имела вид весьма пустынный -- трудно было поверить, что менее чем в версте отсюда проходит большая дорога, почти сразу за ней Загородный царский терем, да и до стольного Царь-Города рукой подать.
      -- Вообще-то я никогда не видел кузниц, но представлял их себе как-то иначе, -- говорил Дубов своим спутникам. -- А тут словно трехзвездочная гостинница -- чистота, кресла, занавески... А Илья -- знаете, друзья мои, кузнецов я совсем другими себе представлял!
      -- Да уж, впервые такое вижу, -- поддержал Василия дон Альфонсо. -- Ну, у нас в Новой Ютландии кузнецы еще ничего, как надо трудятся, но вот сколько мне приходилось путешествовать, везде одно и то же: мало того что сдерут втрое, так еще и сделают кое-как. А тут и вежливо, и как он сказал? -- с оплатой сладим по совести. Чудеса, да и только!
      -- А ты, Васятка, что думаешь? -- спросил Дубов.
      Васятка словно того и ждал, чтобы к нему обратились:
      -- А я так думаю, что здесь верный расчет. Когда заказчик видит к себе такое отношение, ну, словно к дорогому гостю, то он и сам скупиться не станет.
      -- Конечно, не стану, -- тут же подхватил дон Альфонсо. -- А ежели и сработают на совесть, то золотой заплачу и сдачи не спрошу!
      Во время разговора Дубов не забывал отсчитывать избы, которые здесь, на окраине села, отстояли не близко друг от дружки, и напротив третьей остановился.
      Сама изба виднелась чуть в глубине, за огородом, на котором копался пожилой седовласый человек в скромной, но опрятной одежде -- если это и был дедушка Патапий Иваныч, то на столетнего старца он никак "не тянул". Поэтому Дубов вежливо снял шапку и обратился к огороднику с вопросом:
      -- Добрый день, почтеннейший хозяин. Не подскажете ли, где тут найти Патапия Иваныча?
      Человек неспешно поднялся с грядки и оглядел незнакомцев:
      -- Патапий Иваныч -- я. Чем обязан?
      -- Поговорить бы, -- несколько смущенный спокойным достоинством Патапия Иваныча, сказал Василий.
      -- Тогда милости прошу, -- ничуть не удивившись, Патапий Иваныч сделал приглашающее движение рукой.
      Дубов и его спутники миновали ухоженный огород и уселись на добротной лавочке рядом с крыльцом. Сам Патапий Иваныч присел на ступеньку.
      -- Ну вот, в кои-то веки гостей Бог послал. А перед беседой не худо бы и откушать. У нас все свое, свежее, только что с грядки!
      -- Спасибо, мы не... -- начал было отказываться Дубов, но Васятка незаметно ткнул его в бок. -- То есть, я хотел сказать -- с превеликим удовольствием.
      -- Настасья! -- крикнул Патапий Иваныч в полуприкрытую дверь избы. -- Принеси нам чего-нибудь поесть. -- И вновь обернулся к гостям. -- Извините, хмельного не предлагаю. И сам не употребляю, и другим никогда не советую. Что в нем хорошего -- ума не приложу!
      "И правильно делает, -- не без некоторой доли самокритики подумал детектив, -- оттого и выглядит в сто лет на треть моложе..."
      Тут из дома вышла молодая женщина в алом сарафане и с цветным платком на голове. В руках она несла блюдо со щедро наложенными овощами, фруктами и кусками свежего ржаного хлеба. Поставив все это на деревянный стол перед лавочкой, женщина молча поклонилась гостям и скрылась в избе.
      -- Красивая девушка, -- сказал дон Альфонсо, проводив ее взором, и взял с блюда огурец. -- Должно быть, ваша внучка?
      -- Почти, -- усмехнулся Патапий Иваныч. -- Жена внука.
      -- Ильи? -- Василий хрустнул белым капустным листом. Старик молча кивнул. -- Собственно, он-то нас к вам и направил.
      Так как Патапий Иваныч вместо ожидаемого гостями встречного вопроса -- для чего Илья их к нему направил? -- продолжал безмятежно молчать, то
     

Главная 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200