странно, оказался князь Длиннорукий.
      -- Государь, позволь мне уехать домой, -- попросил он, подойдя к Путяте.
      -- А что такое? -- ласково глянул на него царь.
      -- Супруга моя захворала, -- сокрушенно промолвил градоначальник. -- Вот хочу опытного лекаря найти...
      -- А чего искать-то? -- перебил царь. И возвысил голос: -- Любезнейший Серапионыч, можно вас на пару слов?
     
      -- К вашим услугам. -- На ходу пряча скляночку обратно во внутренний карман, доктор не спеша подошел к трону.
      -- Нужна ваша помощь, -- сказал Путята. -- Нет, не мне, и даже не князю, а почтеннейшей Евдокии э-э-э... Даниловне.
      -- Очень, очень вас прошу! -- князь даже уцепился за пуговицу Серапионыча, будто опасаясь, что тот убежит. -- Я вас и отвезу потом, куда скажете, и заплачу, сколько попросите -- только помогите!
      -- Это мой долг, -- с достоинством ответил доктор.
      -- Ну так поедемте прямо теперь же, -- не успокаивался князь. -- Конечно, если вы, Государь, меня отпустите.
      -- Да ради бога, ступайте, -- великодушно махнул рукой царь. -- Кстати, передайте супруге мой привет и пожелание скорейшего исцеления.
      -- Передам, Государь, непременно передам, -- зачастил Длиннорукий. -- Так едемте же, Серапионыч, едемте!
      Исчезновения доктора и градоначальника никто не заметил, даже Дубов с Чаликовой. Пока все, кто был в палате, любовались и восхищались сокровищами, они подошли к боярину Павлу.
     
      -- Пал Палыч, а что такое приключилось с княгиней Минаидой Ильиничной? -- напрямую спросила Надежда. -- Господин Рыжий что-то говорил, но мы толком ничего так и не поняли. Ведь она погибла?
      -- Да, -- печально кивнул боярин Павел. -- И при весьма странных обстоятельствах.
      -- При каких же? -- вступил в беседу Василий. -- Если это, конечно, не государственная тайна.
      -- Да какая уж там тайна, -- вздохнул Пал Палыч, -- когда о ней весь город гудит... В общем, поскольку появились сведения, что жизнь Минаиды Ильиничны под угрозой, то Государь предоставил ей охранника, чьим заданием было сопровождать княгиню повсюду.
      -- Что ж, разумное решение, -- одобрил Дубов.
      -- Однако все это очень скоро закончилось -- охранник исчез бесследно, а в опочивальне княгини ее прислуга обнаружила... -- Боярин Павел даже замялся, не решаясь договорить. -- В общем, то немногое, что от нее осталось.
      -- Херклафф, -- побледнев, чуть слышно проговорила Надежда.
      -- Что, простите? -- не расслышал Пал Палыч.
      -- Скажите, как выглядел этот охранник? -- едва справившись с волнением, спросила Чаликова. -- Такой приличный господин средних лет, со стеклышком в глазу, и выговор, как у иностранца?
      -- Да нет, вид он имел самый обычный, -- ответил боярин Павел. -- Хотя погодите, княгинина горничная и вправду заметила, что он изъяснялся как-то не совсем по-нашему.
      -- Ну ясно, это единственное, что ему не удалось скрыть, -- отметил Василий. И успокаивающе положил руку Наде на плечо: -- Не корите себя, Наденька, вы не виноваты. Вы же хотели, как лучше.
      Тут раздался громкий голос Путяты:
      -- Господа, все налюбовались драгоценностями? В таком случае прошу еще немного внимания.
      Когда в царской палате затишело, Путята заговорил вновь -- с волнением и оттого слегка путанно:
     
      -- Вы, наверное, уже слышали, а кто не слышал, я скажу. У меня для вас очень печальная весть. Вчера лютой смертью погибла вдова князя Борислава Епифановича, княгиня Минаида Ильинична. И это несмотря на то, что ее плотно охраняли. Значит, наши враги не успокоились и вновь плетут свои злодейские сети. Но я сейчас о другом. После Борислава Епифановича остались трое малолетних детей, и наш общий долг -- позаботиться о сиротах. Если возникнет надобность, я сам даже готов их усыновить.
      Терпеливо выслушав возгласы царедворцев о бесконечной доброте и благодетельности своего Государя, Путята продолжал:
      -- Говоря о вещественном, о телесном, нельзя забывать и о вечном, о божественном. -- Приняв постное выражение лица и возведя честные очи к побеленному потолку, Государь промолвил голосом тихим и проникновенным: -- Я каждодневно молю Боженьку, чтобы он спас нашу землю от всех напастей и ниспослал нашему многострадальному народу счастие и благоденствие.
      А Надежде почему-то вспомнился Салтыков-Щедрин. Вернее, один из его нарицательных персонажей, Надя только не могла припомнить, какой именно. Но явно не Угрюм-Бурчеев.
      -- Так вот, о духовности, -- продолжал Путята. -- Вы думаете, злато, сребро и чудные адаманты -- это все, что привезли наши гости? А вот и нет. Стриптизы не кончились, господа! Прошу вас, Лаврентий Иваныч.
      Лаврентий Иваныч махнул рукой, и стрельцы внесли в палату два мешка и стали проворно выкладывать из них на дорогой персидский ковер содержимое: иконы и старые рукописные книги.
      -- Два -- ноль, -- тихо проговорил Дубов.
      -- Что вы с ним сделали? -- Чаликова резко рванулась вперед.
      -- С кем, простите? -- Путята доброжелательно подался в ее сторону.
     

Главная 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200