А у нас ничего нет. Потому предлагаю сесть и подумать концептуально. В смысле, глобально. -- Однако сообразив, что Васятке такие ученые слова вряд ли знакомы, сыщик пояснил: -- То есть в общем и целом.
      Два детектива уселись на крыльце терема. Солнце уже понемногу клонилось к закату, но грело по-летнему. Изрядно упарившийся в своем кафтане Дубов не без зависти поглядывал на Васятку, так и не одевшего рубаху, которая висела у него сложенная на плече.
      -- Так ты не майся, дядя Вася, разденься, как я, -- предложил Васятка. -- Кого тут стесняться?
      -- А и то верно, -- обрадовался Дубов, сбросил с себя кафтан и даже слегка закатал штаны. -- Вот теперь совсем другое дело. Ну и что ты скажешь -- стоит ли дальше искать, или примем как данность, что сокровищ нам не найти?
      -- Ну, я так думаю, что найти всегда что-то можно, -- раздумчиво ответил Васятка. -- И зацепка непременно где-то прячется, только мы ее не видим. А то еще Надежду с Серапионычем подождем -- вдруг они чего да придумают на свежую голову?
      -- А и правда, чего-то они запропастились, -- заметил Василий. И вдруг его внимание привлекла вековая липа, растущая неподалеку от крыльца: -- Погляди, Васятка, отчего это она такая кривая -- уж не оттого ли, что ее корням что-то мешает? Например, сундук с сокровищами.
      Васятка только вздохнул -- если все подобные предположения принимать всерьез, то и впрямь пришлось бы все разнести по кочкам, включая и терем, и сад, и огород...
      И тут из-за угла дома появились Надя с доктором Серапионычем.
      -- Ну, как успехи? -- спросила Надя.
      -- Никак, -- сознался Дубов. -- Пока что у нас полный застой. А у вас?
      -- А у нас на кухне газ, -- улыбнулся Серапионыч. -- В смысле, на пруду Петрович.
      -- Мы слышали, как он собачится с Анной Сергеевной, -- добавила Надя. -- А Каширский, похоже, решил выкопать еще один пруд.
      -- Ну, флаг ему в руки, -- ответил Дубов. -- В смысле, лопату...
      -- Только бы Анна Сергеевна не перестаралась, -- озабоченно проговорил Серапионыч. -- А то знаю я ее!
      В это время двери терема со скрипом приотворились, и на крыльцо, потягиваясь, вышел царь Дормидонт:
      -- Вот вы где! А то я проснулся, понимаешь, весь дом обошел -- и ни одной живой души.
      Дубов и Васятка хотели были вскочить со ступенек, но Дормидонт их усадил:
      -- Да не надо, чего уж. Лучше подвиньтесь-ка.
      Дубов и Васятка освободили место, и царь уселся между ними. Чаликова и Серапионыч устроились на покосившейся лавочке близ крыльца.
      -- Ну, чего скажете? -- как-то не очень определенно спросил Дормидонт.
      -- Государь, мы с Надюшей только что побывали на пруду, -- начал доктор, -- и, насладившись скромным очарованием сего дальнего уголка, ненароком забрели на некое уединенное кладбище... -- Серапионыч замолк и посмотрел на Чаликову.
      Надя достала блокнот:
      -- И обнаружили надгробие некоего Дмитрия Смурного. Не тот ли это Митька Смурной, который предположительно спрятал тут сокровища?
      -- Насчет сокровищ не знаю, но Митька тот самый, -- подтвердил Дормидонт. -- При Федоре Степановиче он заведовал Теремом и его хозяйством.
      -- То есть Федор Степанович отправил наперсника своего отца как бы в почетную ссылку? -- предположила Чаликова.
      Дормидонт на миг задумался:
      -- Ну, как вам сказать... Тому уж без малого двести лет, и кто теперь скажет, что там на самом деле было? А насколько я знаю, Митька сам такое желание выразил.
      -- Понятно, чтобы быть поближе к тому, что он тут спрятал, -- заметил Василий.
      -- А рядом с Дмитрием Смурным еще одна могилка. -- И Надя зачитала: -- "Здесь покоится смиренный инок отец Варсонофий, в Бозе почивший семидесяти лет от роду в 23-ий год царствования Владимира Феодоровича".
      -- Не знаю, как у вас, а в нашем... в нашей стране выражение "почил в Бозе" обычно применяется к самым высокородным особам, -- сказал Дубов.
      -- Так оно и есть, -- кивнул Дормидонт. -- Смиренный инок Варсонофий -- это ни кто иной, как Государь Феодор Степанович.
      -- Ага, ну ясно, -- подхватила Надежда. -- Должно быть, его свергли с престола и принудительно постригли в монахи?
      -- С чего вы взяли? -- искренне удивился Дормидонт. -- Федор был полной противоположностью своему родителю, царю Степану. Царской властью он тяготился, предпочитая проводить время в молитве, а при всякой возможности приезжал в Боровиху и долгие часы просиживал на берегу озера, размышляя о Вечном и Божественном. А когда его старший сын Владимир достиг возраста и навыков, нужных для царствования, Федор передал ему бразды правления, а сам, постригшись в монахи под именем Варсонофия, удалился в один из отдаленнейших и беднейших скитов, где и провел долгие годы в посте и молитвах. Ну а похоронить себя завещал здесь, близ могилы своего брата...
      -- Какого брата? -- несколько удивленно переспросил Серапионыч.
      -- Ну вот, проговорился, понимаешь, -- обескураженно развел руками Дормидонт. -- Да ладно уж, дело давнее, чего теперь скрывать. В общем, Митька был сыном царя Степана, но только рожденным вне законного брака.
      -- Дело житейское, -- согласился Дубов. -- Но если оставить в стороне давние семейные тайны, то получается следующее: Дмитрий Смурной в течение двенадцати лет жил здесь постоянно и за это время запросто мог перепрятать
     

Главная 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200