-- Владлен Серапионыч, а сами-то вы что чувствовали? -- вдруг спросила Хелена.
      -- Я? -- глянул на нее доктор. -- Я-то как раз ничего не чувствовал, и это весьма странно.
      -- А по-моему, ничего странного, -- вновь вступил в беседу Иван Покровский. -- Доктор бросился мне на помощь и если даже что-то и ощущал, то просто ничего не заметил. -- С этими словами юный поэт осторожно поднялся с кресла и сделал несколько шагов вдоль сцены. -- Извините, Дмитрий Степаныч, из-за меня вы прервали вашу увлекательную речь...
      -- Ну, какая там речь, -- засмеялся Кунгурцев. -- Настоящая речь будет вечером. А сейчас я просто хотел сказать, что не надо смотреть на историю, как на что-то мертвое, давно ушедшее. Наше прошлое продолжает жить рядом с нами и воздействовать на нас, хотя мы этого и не осознаем. Точнее, не хотим сознавать... -- Кунгурцев проницательно глянул на Серапионыча. -- У меня такое ощущение, любезнейший доктор, что вы со мною не вполне согласны?
      Серапионыч снял пенсне, не спеша протер его платочком и водрузил на прежнее место:
      -- Я догадываюсь, Дмитрий Степаныч, к чему вы клоните. Согласен ли я с вами? Знаете, и да, и нет. Историческая память, самосознание -- все это, конечно, очень хорошо, но... Как бы вам сказать? Хорошо в идеале, а действительность -- она ох как далека от идеала.
      -- Что вы имеете в виду? -- удивился Кунгурцев.
      -- К примеру, на основе археологических находок и документальных свидетельств некий ученый муж доказывает, что когда-то в прошлом -- тысячу ли, пятьдесят лет назад -- произошла большая несправедливость. Для него это исторический факт, не более. Но когда уже другие люди используют его выводы, чтобы, как им кажется, восстановить историческую справедливость, то это неизбежно приводит к новым несправедливостям, а то и настоящим бедам. Патриотизм -- это очень хорошо, но отчего он так часто становится последним прибежищем негодяев?
      -- Ну, Владлен Серапионыч, по-моему, вы сильно сгущаете краски, -- примирительно сказала Хелена. -- Послушать вас, так все исторические исследования нужно свернуть, а учебники истории превратить в сухое перечисление имен и дат.
      -- А вот этого я не говорил, -- несколько натянуто рассмеялся доктор. -- Я другое хотел сказать. Вот у нас, у эскулапов, есть принцип: не навреди. Хотя, конечно, собственно к моей специальности это не очень относится... Да. И мне кажется, что он не менее актуален и для других профессий. И историков в том числе.
      -- Что ж, с этим трудно спорить... А что на данный счет думает наша молодежь? -- Профессор обернулся к Ивану Покровскому и Толе Веревкину. Студенту явно не хотелось вступать в спор, но вызов был брошен, и уклоняться он не стал:
      -- История -- это не только прошлое, но и настоящее, и будущее. Каждый из нас -- творец истории, в том числе и сами историки. Но я считаю, что полезны лишь те истины, которые ведут к прогрессу. Общественному, научно-техническому -- все равно какому.
      -- Смотря что понимать под прогрессом, -- тихим голосом и не очень уверенно проговорил Иван Покровский. -- Если железной рукой в светлое будущее, или как в Китае -- миллион погибнет, зато остальные будут жить счастливо -- то я против такого прогресса.
      -- Ну, я же не призываю к чему-то подобному, -- возразил Толя Веревкин, -- но если бы мы стали впадать в противоположную крайность, то до сих пор, извините, лаптями бы щи хлебали.
      -- Да, но как удержаться на среднем пути? -- встрял Серапионыч. -- Чтобы и щи съесть, и лаптей не замочить. А то начинаем всегда с благих намерений, а заканчиваем... В общем, известно чем.
      -- Владлен Серапионыч, а о чем вы, собственно, говорите? -- вдруг спросил Кунгурцев.
      Доктор чуть растерялся. Имел-то он в виду прежде всего события, которые должны были начаться несколько лет спустя -- Нагорный Карабах, Сумгаит, Тбилиси, Таджикистан, Приднестровье и далее по списку, весьма длинному. Да и от Чаликовой, бывавшей во всех этих и многих других горячих точках, он немало слышал о таких страшных подробностях, которые даже не появлялись в газетах и на телевидении. Но говорить об этом Владлен Серапионыч не стал. Конечно, можно было бы еще раз сослаться на "вещий сон", но доктор понимал, что здесь, в отличие от "Овцы", такой номер никак не прошел бы.
      -- Ну, это ж я так, скорее теоретически, -- отвечал Серапионыч. -- Да, может, я вовсе и не прав. -- И, как бы продолжая тему, доктор заговорил совсем о другом: -- Вот, кстати, о связи прошлого с настоящим. Как раз неподалеку от Горохового городища есть такая деревенька, Заболотье, а неподалеку -- старинная усадьба Покровские Ворота, где теперь правление колхоза.
      -- Да, я о ней наслышан, -- кивнул Кунгурцев. -- Но побывать пока еще не сподобился.
      -- А я бывала, и не раз, -- вставила Хелена.
      -- Когда-то, до революции, усадьба принадлежала князьям Покровским...
      -- Баронам, -- поправила Хелена.
      -- Да? Ну, значит, баронам, -- не стал спорить Серапионыч, хотя и сам прекрасно знал титул Покровских. Просто он хотел проверить осведомленность Хелены. -- Да, так вот я сейчас подумал -- а не из тех ли баронов Покровских наш юный пиит?
      -- Кто -- я? -- искренне изумился Иван Покровский. -- Ну, дорогой Владлен Серапионыч, вы уж скажете!
      -- А что, очень даже возможно! -- оживилась Хелена. -- Ваня, будьте так любезны, приподымите голову... Так-так, откиньте чуть назад волосы, а правой
     

Главная 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200