Бедный итальянец смутился. Он поглядел вокруг себя. Картины, мраморные статуи,
     бронзы, дорогие игрушки, расставленные на готических этажерках, - поразили его.
     Он понял, что между надменным dandy, стоящим перед ним в хохлатой парчевой
     скуфейке, в золотистом китайском халате, опоясанном турецкой шалью, и им, бедным
     кочующим артистом, в истертом галстуке, и поношенном фраке, ничего не было
     общего. Он проговорил несколько несвязных извинений, поклонился и хотел выдти.
     Жалкий вид его тронул Чарского, который, вопреки мелочам своего характера, имел
     сердце доброе и благородное. Он устыдился раздражительности своего самолюбия.
      - Куда ж вы? - сказал он итальянцу. - Постойте... Я должен был отклонить от
     себя незаслуженное титло <и> признаться вам, что я не поэт. Теперь поговорим о
     ваших делах. Я готов вам услужить, в чем только будет возможно. Вы музыкант?
      - Нет, eccelenza! - отвечал итальянец; - я бедный импровизатор.
      - Импровизатор! - вскрикнул Чарский, почувствовав всю жестокость своего
     обхождения. - Зачем же вы прежде не сказали, что вы импровизатор? - и Чарский
     сжал ему руку с чувством искреннего раскаяния.
      Дружеский вид его ободрил италиянца. Он простодушно разговорился о своих
     предположениях. Наружность его не была обманчива; ему деньги были нужны; он
     надеялся в России кое-как поправить свои домашние обстоятельства. Чарский
     выслушал его со вниманием.
      - Я надеюсь, - сказал он бедному художнику, - что вы будете иметь успех:
     здешнее общество никогда еще не слыхало импровизатора. Любопытство будет
     возбуждено; правда италиянский язык у нас не в употреблении, вас не поймут; но
     это не беда; главное - чтоб вы были в моде.
      - Но если у вас никто не понимает итальянского языка, - сказал призадумавшись
     импровизатор, - кто ж поедет меня слушать?
      - Поедут - не опасайтесь: иные из любопытства, другие, чтоб провести вечер
     как-нибудь, третьи, чтоб показать, что понимают итальянский язык; повторяю,
     надобно только, чтоб вы были в моде; а вы уж будете в моде, вот вам моя рука.
      Чарский ласково расстался с импровизатором, взяв себе его адрес, и в тот же
     вечер он поехал за него хлопотать.
     
     
     ГЛАВА II.
     
      Я царь, я раб, я червь, я бог.
      Державин.
     
      На другой день Чарский в темном и нечистом коридоре трактира отыскивал 35-ый
     номер. Он остановился у двери и постучался. Вчерашний италиянец отворил ее.
      - Победа! - сказал ему Чарский, - ваше дело в шляпе. Княгиня дает вам свою
     залу - вчера на рауте я успел завербовать половину Петербурга; печатайте билеты
     и объявления. Ручаюсь вам, если не за триумф, то по крайней мере за барыш...
      - А это главное! - вскричал италиянец, изъявляя свою радость живыми
     движениями, свойственными южной его породе. - Я знал, что вы мне поможете. Corpo
     di Bacco! Вы поэт, так же, как и я; а что ни говори, поэты славные ребята! Как
     изъявлю вам мою благодарность? постойте... хотите ли выслушать импровизацию?
      - Импровизацию!.. разве вы можете обойтиться и без публики, и без музыки, и
     без грома рукоплесканий?
      - Пустое, пустое! где найти мне лучшую публику? Вы поэт, вы поймете меня лучше
     их, и ваше тихое ободрение дороже мне целой бури рукоплесканий... Садитесь где-
     нибудь и задайте мне тему.
      Чарский сел на чамодане (из двух стульев, находившихся в тесной канурке, один
     был сломан, другой завален бумагами и бельем). Импровизатор взял со стола гитару
     - и стал перед Чарским, перебирая струны костливыми пальцами и ожидая его
     заказа.
      - Вот вам тема, - сказал ему Чарский: - поэт сам избирает предметы для своих
     песен; толпа не имеет права управлять его вдохновением.
      Глаза итальянца засверкали - он взял несколько акордов - гордо поднял голову,
     и пылкие строфы, выражение мгновенного чувства, стройно излетели из уст его...
     Вот они, вольно переданные одним из наших приятелей со слов, сохранившихся в
     памяти Чарского.
     
     <[Поэт идет]: открыты вежды,
     Но он не видит никого;
     А между тем за край одежды
     Прохожий дергает его...
     "Скажи: зачем без цели бродишь?
     Едва достиг ты высоты,
     И вот уж долу взор низводишь
     И низойти стремишься ты.
     На стройный мир ты смотришь смутно;
     Бесплодный жар тебя томит;
     Предмет ничтожный поминутно
     Тебя тревожит и манит.
     Стремиться к небу должен гений,
     Обязан истинный поэт
     Для вдохновенных песнопений
     Избрать возвышенный предмет".
     - Зачем крутится ветр в овраге,
     Подъемлет лист и пыль несет,
     Когда корабль в недвижной влаге
     Его дыханья жадно ждет?
     Зачем от гор и мимо башен
     Летит орел, тяжел и страшен,
     На чахлый пень? Спроси его.
     Зачем арапа своего
     Младая любит Дездемона,
     Как месяц любит ночи мглу?
     Затем, что ветру и орлу
     И сердцу девы нет закона.
     Таков поэт: как Аквилон
     Что хочет, то и носит он -
     Орлу подобно, он летает
     И, не спросясь ни у кого,
     Как Дездемона избирает
     Кумир для сердца своего.>
     
     Италиянец умолк... Чарский молчал, изумленный и растроганный.
     - Ну что? - спросил импровизатор.
     Чарский схватил его руку и сжал ее крепко.
     - Что? - спросил импровизатор, - каково?
     
     

Главная Страницы1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200
Хостинг от