И вдруг летит в колени милой девы,
     Над розою садится и дрожит,
     Клюет ее, копышется, ветится,
     И носиком и ножками трудится.
     Он, точно он! - Мария поняла,
     Что в голубе другого угощала;
     Колени сжав, еврейка закричала,
     Вздыхать, дрожать, молиться начала,
     Заплакала, но голубь торжествует,
     В жару любви трепещет и воркует,
     И падает, объятый легким сном,
     Приосеня цветок любви крылом.
     
      Он улетел. Усталая Мария
     Подумала: "Вот шалости какие!
     Один, два, три! - как это им не лень?
     Могу сказать, перенесла тревогу:
     Досталась я в один и тот же день
     Лукавому, архангелу и богу".
     
      Всевышний бог, как водится, потом
     Признал своим еврейской девы сына,
     Но Гавриил (завидная судьбина!)
     Не преставал являться ей тайком;
     Как многие, Иосиф был утешен,
     Он пред женой попрежнему безгрешен,
     Христа любил как сына своего,
     За то господь и наградил его!
     
      Аминь, аминь! Чем кончу я рассказ?
     Навек забыв старинные проказы,
     Я пел тебя, крылатый Гавриил,
     Смиренных струн тебе я посвятил
     Усердное, спасительное пенье:
     Храни меня, внемли мое моленье!
     Досель я был еретиком в любви,
     Младых богинь безумный обожатель,
     Друг демона, повеса и предатель...
     Раскаянье мое благослови!
     Приемлю я намеренья благие,
     Переменюсь: Елену видел я;
     Она мила как нежная Мария!
     Подвластна ей навек душа моя.
     Моим речам придай очарованье,
     Понравиться поведай тайну мне,
     В ее душе зажги любви желанье
     Не то пойду молиться сатане!
     Но дни бегут, и время сединою
     Мою главу тишком посеребрит,
     И важный брак с любезною женою
     Пред алтарем меня соединит.
     Иосифа прекрасный утешитель!
     Молю тебя, колена преклони,
     О рогачей заступник и хранитель,
     Молю - тогда благослови меня,
     Даруй ты мне беспечность и смиренье,
     Даруй ты мне терпенье вновь и вновь
     Спокойный сон, в супруге уверенье,
     В семействе мир и к ближнему любовь!
     
     
     
     ПОЭМЫ 1825-1833
     
     
     
     ГРАФ НУЛИН
     
     1825
     
     
      Пора, пора! рога трубят;
     Псари в охотничьих уборах
     Чем свет уж на конях сидят,
     Борзые прыгают на сворах.
     Выходит барин на крыльцо;
     Все, подбочась, обозревает,
     Его довольное лицо
     Приятной важностью сияет.
     Чекмень затянутый на нем,
     Турецкой нож за кушаком,
     За пазухой во фляжке ром,
     И рог на бронзовой цепочке.
     В ночном чепце, в одном платочке,
     Глазами сонными жена
     Сердито смотрит из окна
     На сбор, на псарную тревогу...
     Вот мужу подвели коня;
     Он холку хвать и в стремя ногу,
     Кричит жене: не жди меня!
     И выезжает на дорогу.
     
      В последних числах сентября
     (Презренной прозой говоря)
     В деревне скучно: грязь, ненастье,
     Осенний ветер, мелкой снег,
     Да вой волков; но то-то счастье
     Охотнику! Не зная нег,
     В отъезжем поле он гарцует,
     Везде находит свой ночлег,
     Бранится, мокнет и пирует
     
     

Главная Страницы1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200
Хостинг от