стала читать ее про себя.
      Сначала она читала с видом внимательным и благосклонным; но вдруг лицо ее
     переменилось, - и Марья Ивановна, следовавшая глазами за всеми ее движениями,
     испугалась строгому выражению этого лица, за минуту столь приятному и
     спокойному.
      "Вы просите за Гринева?" - сказала дама с холодным видом. - "Императрица не
     может его простить. Он пристал к самозванцу не из невежества и легковерия, но
     как безнравственный и вредный негодяй".
      - Ах, неправда! - вскрикнула Марья Ивановна.
      "Как неправда!" - возразила дама, вся вспыхнув.
      - Неправда, ей богу, неправда! Я знаю все, я все вам расскажу. Он для одной
     меня подвергался всему, что постигло его. И если он не оправдался перед судом,
     то разве потому только, что не хотел запутать меня. - Тут она с жаром рассказала
     все, что уже известно моему читателю.
      Дама выслушала ее со вниманием. - "Где вы остановились?" спросила она потом; и
     услыша, что у Анны Власьевны, примолвила с улыбкою: "А! знаю. Прощайте, не
     говорите никому о нашей встрече. Я надеюсь, что вы недолго будете ждать ответа
     на ваше письмо".
      С этим словом она встала и вошла в крытую аллею, а. Марья Ивановна
     возвратилась к Анне Власьевне, исполненная радостной надежды.
      Хозяйка побранила ее за раннюю осеннюю прогулку, вредную, по ее словам, для
     здоровья молодой девушки. Она принесла самовар, и за чашкою чая только было
     принялась за бесконечные рассказы о дворе, как вдруг придворная карета
     остановилась у крыльца, и камер-лакей вошел с объявлением, что государыня
     изволит к себе приглашать девицу Миронову.
      Анна Власьевна изумилась и расхлопоталась. "Ахти, господи!" - закричала она. -
     ёГосударыня требует вас ко двору. Как же это она про вас узнала? Да как же вы,
     матушка, представитесь к императрице? Вы, я чай, и ступить по придворному не
     умеете... Не проводить ли мне вас? Все-таки я вас хоть в чем-нибудь да могу
     предостеречь. И как же вам ехать в дорожном платье? Не послать ли к повивальной
     бабушке за ее желтым роброном?" - Камер-лакей объявил, что государыне угодно
     было, чтоб Марья Ивановна ехала одна, и в том, в чем ее застанут. Делать было
     нечего: Марья Ивановна села в карету и поехала во дворец, сопровождаемая
     советами и благословениями Анны Власьевны.
      Марья Ивановна предчувствовала решение нашей судьбы; сердце ее сильно билось и
     замирало. Чрез несколько минут карета остановилась у дворца. Марья Ивановна с
     трепетом пошла по лестнице. Двери перед нею отворились настежь. Она прошла
     длинный ряд пустых, великолепных комнат; камер-лакей указывал дорогу. Наконец,
     подошел к запертым дверям, он объявил, что сейчас об ней доложит, и оставил ее
     одну.
      Мысль увидеть императрицу лицом к лицу так устрашала ее, что она с трудом
     могла держаться на ногах. Через минуту двери отворились, и она вошла в уборную
     государыни.
      Императрица сидела за своим туалетом. Несколько придворных окружали ее, и
     почтительно пропустили Марью Ивановну. Государыня ласково к ней обратилась, и
     Марья Ивановна узнала в ней ту даму, с которой так откровенно изъяснялась она
     несколько минут тому назад. Государыня подозвала ее и сказала с улыбкою: "Я
     рада, что могла сдержать вам свое слово и исполнить вашу просьбу. Дело ваше
     кончено. Я убеждена в невинности вашего жениха. Вот письмо, которое сами
     потрудитесь отвезти к будущему свекру".
      Марья Ивановна приняла письмо дрожащею рукою и, заплакав, упала к ногам
     императрицы, которая подняла ее и поцаловала. Государыня разговорилась с нею.
     "Знаю, что вы не богаты" - сказала она; - "но я в долгу перед дочерью капитана
     Миронова. Не беспокойтесь о будущем. Я беру на себя устроить ваше состояние".
      Обласкав бедную сироту, государыня ее отпустила. Марья Ивановна уехала в той
     же придворной карете. Анна Власьевна, нетерпеливо ожидавшая ее возвращения,
     осыпала ее вопросами, на которые Марья Ивановна отвечала кое-как. Анна Власьевна
     хотя и была недовольна ее беспамятством, но приписала оное провинциальной
     застенчивости и извинила великодушно. В тот же день Марья Ивановна, не
     полюбопытствовав взглянуть на Петербург, обратно поехала в деревню...
     
      Здесь прекращаются записки Петра Андреевича Гринева. Из семейственных преданий
     известно, что он был освобожден от заключения в конце 1774 года, по именному
     повелению; что он присутствовал при казни Пугачева, который узнал его в толпе и
     кивнул ему головою, которая через минуту, мертвая и окровавленная, показана была
     народу. Вскоре потом Петр Андреевич женился на Марье Ивановне. Потомство их
     благоденствует в Симбирской губернии. - В тридцати верстах от *** находится
     село, принадлежащее десятерым помещикам. - В одном из барских флигелей
     показывают собственноручное письмо Екатерины II за стеклом и в рамке. Оно писано
     к отцу Петра Андреевича и содержит оправдание его сына и похвалы уму и сердцу
     дочери капитана Миронова. Рукопись Петра Андреевича Гринева доставлена была нам
     от одного из его внуков, который узнал, что мы заняты были трудом, относящимся
     ко временам, описанным его дедом. Мы решились, с разрешения родственников,
     издать ее особо, приискав к каждой главе приличный эпиграф и дозволив себе
     переменить некоторые собственные имена.
     
      Издатель.
     19 окт. 1836.
     
     
     ПРИЛОЖЕНИЕ.
     
     ПРОПУЩЕННАЯ ГЛАВА. (10)
     
      Мы приближались к берегам Волги; полк наш вступил в деревню ** и остановился в
     ней ночевать. Староста объявил мне, что на той стороне все деревни
     взбунтовались, шайки Пугачевские бродят везде. Это известие меня сильно
     встревожило. Мы должны были переправиться на другой день утром. Нетерпение
     овладело мной. Деревня отца моего находилась в 30 верстах по ту сторону реки. Я
     спросил, не сыщется ли перевозчика. Все крестьяне были рыболовы; лодок было
     много. Я пришел к Гриневу и объявил ему о своем намерении. - Берегись, сказал он
     мне. Одному ехать опасно. Дождись утра. Мы переправимся первые, и приведем в
     гости к твоим родителям 50 чел<овек> гусар<ов> на всякий случай.
      Я настоял на своем. Лодка была готова. Я сел в нее с двумя гребцами. - Они
     отчалили и ударили в весла.
      Небо было ясно. Луна сияла. - Погода была тихая - Волга неслась ровно и
     спокойно. Лодка, плавно качаясь, быстро скользила по темн<ым> волн<ам>. Я
     погрузился в мечты воображения. Прошло около получаса. - Мы уже достигли
     середины реки... вдруг гребцы начали шептаться между собою. - Что такое? спросил
     я, очнувшись. - Не знаем, бог весть, отвечали гребцы, смотря в одну сторону.
     Глаза мои приняли то же направление, и я увидел в сумраке что-то плывшее вниз по
     
     

Главная Страницы1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200
Хостинг от