- Это королевство Морганы-ла-Хады? - едва дыша, спрашивает он.
      - Нет, тут живу я. А вот это - фонари, фонари на улицах, и в домах, и... на повозках. Эти повозки движутся сами собой, без лошадей. А там летит воздушный корабль. Но он не может переноситься с места на место и из одного года в другой, как этот.
      Разумная женщина не стала бы нести такую чепуху. Она бы начала пудрить ему мозги, водить за нос и воспользовалась бы его невежеством, чтобы заманить в ловушку. Как же, в ловушку. Я - всего лишь я, а вот он - действительно супермен или очень близок к такому определению. Он - продукт естественного отбора своей эпохи. В те времена выживали и давали потомство только физически крепкие люди. Крестьянин еще мог быть дураком, ему это нисколько не мешало, а может, и наоборот. Иное дело офицер - ведь тогда не было Пентагона, чтобы думать за него. Еще во время допроса на острове Санта-Крус (на который я, Ванда Мэй Тамберли попала первой из женщин) мое самообладание дало трещину. Он даже пальцем не прикоснулся ко мне, но на психику давил, не переставая, и я сломалась. Я подумала, что лучше будет подчиниться ему. Иначе он почти наверняка допустит какую-нибудь ошибку, которая приведет к нашей гибели, и тогда ничто не поможет дяде Стиву.
      - Я думал, что подобным сиянием озарены лишь обители святых, - бормочет Луис.
      Города, которые ему приходилось видеть до сих пор, с наступлением ночи тонули в полнейшем мраке. Для прогулок по ним требовались, как минимум, фонари. На улицах, вместо тротуаров, по краям проезжей части клали камни, по которым можно было пробираться, не опасаясь испачкаться в конском навозе и других нечистотах.
      Он поворачивается ко мне.
      - Нам удастся спуститься незаметно?
      - Если соблюдать осторожность. Двигайтесь потихоньку, а я буду указывать направление.
      Я узнаю городок Стэнфордского университета - темное пятно в море огней. Наклоняюсь вперед, поближе к испанцу, левой рукой хватаюсь за его плащ. У сидений этого мотоцикла - прекрасная конструкция: можно держаться одними ногами. Снижаемся довольно-таки долго. Вытягиваю вперед правую руку, стараясь не касаться Кастелара.
      - Вот сюда.
      Машина клюет носом. Выравнивается. Плавно скользим вниз. Опять чувствую его запах. Я уже отметила: запах не кислый, а скорее пряный.
      Он мне начинает нравиться. Герой, ничего не скажешь. Только бы перестал закладывать эти отчаянные виражи.
      Куда это меня занесло? Слышали о пленниках, которых бьют, пытают, а они тем не менее проникаются горячей симпатией к своим похитителям? Нельзя уподобляться Пэтти Херст.
      И все же, черт побери, то, что сделал Луис, просто фантастика. Отвага, помноженная на ум. Ладно, хватит об этом. Пока мы летим, нужно собраться с мыслями и вспомнить, что он рассказал, что ты видела сама и о чем догадалась.
      Трудно. В голове у него - жуткая путаница. Прежде всего, им движет вера в Троицу и в святых-воителей. Совершая в их честь подвиги, он обязательно прославится, затмив самого императора Священной Римской империи. Если же ему суждено погибнуть, то он попадет прямиком в рай, а все его прегрешения будут прощены, ибо воевал он во имя Церкви Христовой. Католической церкви.
      Путешествия во времени - реальность. Какая-то guarda del tiempo [стража времени (исп.)], и дядя Стив там работает. (О, дядя Стив, помнишь, как мы смеялись и болтали, отправляясь всей семьей на пикники, смотрели вместе телевизор, играли в шахматы и в теннис, и все это время ты...) Какие-то бандиты или пираты, свободно разгуливающие по истории, - есть от чего прийти в ужас. Луис бежал от них, захватил машину, выкрал меня и собирается теперь воплотить в жизнь свои сумасбродные идеи.
      Как он на меня вышел? Конечно, через дядю Стива - заставил его говорить. Боюсь даже представить, как он это сделал, хотя сам испанец утверждает, что не причинил дяде серьезного вреда. Кастелар перелетел на Галапагосские острова (которые не были еще открыты) и разбил там лагерь. Совершил несколько осторожных разведывательных полетов в двадцатое столетие, а точнее - в 1987 год. Он знал, что в это время я там буду. А я - единственный человек, которого он мог... использовать.
      Его лагерь находился в лесном массиве, позади станции "Дарвин". Он мог, ничего не опасаясь, оставлять там эту машину на несколько часов, особенно рано утром либо ближе к вечеру и ночью. Побродить вокруг станции, сходить в город - конечно, без лат. Его наряд выглядел нелепо, но он соблюдал осторожность и общался исключительно с местными жителями, а они привычны к экстравагантности туристов. Перед одними он заискивал, других запугивал, а может, подкупал. Деньги он, наверняка, воровал без всяких угрызений совести. Так или иначе, он сумел хорошенько расспросить людей в заранее выбранных днях 87-го года. Изучил эту эпоху. Выведал кое-что обо мне. Узнав, что я отправилась на прогулку и уточнив маршрут, забрался повыше, чтобы его никто не заметил, и с помощью электронного телескопа, который он мне потом показал, выследил и выбрал удобный момент для похищения. Так я оказалась здесь.
      Все это он осуществит в сентябре. А сейчас уик-энд, последний перед Днем Поминовения. Он хотел, чтобы я привела его к себе домой, когда там никого не будет. Главным образом меня. (Интересно, каково это, встретить саму себя?)
      Вместе с родителями и с Сузи я сейчас в Сан-Франциско. Завтра мы отправляемся в Йосемит. И вернемся только в понедельник вечером.
      Он и я в моей квартире. Три соседних блока, как мне известно, пусты: все студенты разъехались на праздники.
      Что ж, остается надеяться, что он по-прежнему будет "уважать мою честь". Он уже прошелся насчет моего наряда - сказал, что я одета, как мужчина или как una puta [проститутка, шлюха (исп.)]. Спасибо и на этом. Хорошо еще, что я догадалась изобразить негодование, заявив, что в моем времени так одеваются респектабельные дамы. Он вроде как извинился. Сказал, что я белая женщина, хоть и еретичка. С индианкой он, конечно, вел бы себя иначе. Что он предпримет дальше? Что ему от меня нужно? Не знаю. Вероятно, он и сам пока не решил. А если бы подобная возможность представилась мне, что сделала бы я? Каково это, быть богом? Трудно сохранять хладнокровие, когда от движения твоего пальца может измениться вся история.
      - Направо. А теперь помедленнее.
      Мы проплываем над Юниверсити-авеню, пересекаем Миддлфилд, и - вот она, Плаза. Здесь моя улица. Приехали.
      - Стоп!
      Мы останавливаемся. Я гляжу через его плечо на квадратное здание,
     

Главная 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200