почесть этому преквасному чевовеку...
      -- А давайте я пойду заместо вас, -- вызвался Дубов.
      -- Сходите, конечно, -- несколько удивился Седой, -- но для чего? Ведь вы даже не были с ним знакомы.
      -- Понимаете, я где-то слышал, что преступников часто тянет к их жертвам, -- стал объяснять Дубов, -- и многие именно на этом и "засыпались". А если Дубов придет на похороны, то я смогу проследить, куда он отправится потом, и вывести на чистую воду не только его, но и тех, кто с ним связан. Наверняка же он работает не один.
      -- А ведь верно! -- согласился Седой. -- Мивиктьиса Никодимауна описывала вас как способного скомороха и стихоплета, но я вижу, что из вас мог бы повучиться хороший сыскарь.
      -- Покорнейше благодарю, -- вежливо кивнул Дубов. -- И вот еще: куда мне нести голову Дубова, если, м-м-м... дело будет сделано?
      -- Куда нести? -- чуть задумался дядя Митяй. -- Сюда, пожалуй, не стоит. Ко мне домой -- тем бовее. Ага, я вам сообщу одно место, где и буду ждать по ночам. -- Седой что-то черкнул на обороте портрета. -- Можете приходить и без "головы Дубова" -- просто чтобы довожить о ходе поисков.
      -- Договорились! -- Василий бережно сложил портрет и сунул себе за пазуху.
     
     
      x x x
     
     
      Серапионыч уже сидел на краешке кресла, когда в залу вошел царь Дормидонт. Доктор почтительно встал. Царь глянул на него так, будто хотел испепелить взором. Но ничего не сказал. Сел. Сам налил водки.
      -- Садись, эскулап. Выпьем, -- глухо сказал он.
      Выпили. Помолчали. И тогда царь заговорил вновь, только теперь в его голосе появилась неестественная для него горькая, долго таимая тоска:
      -- Я старый больной человек. Выписал бы ты мне какое лекарство, эскулап.
      -- Единственное лекарство, какое я могу вам предложить -- это быть честным по отношению к самому себе, -- деловито отвечал Серапионыч.
      -- Ты вместо того, чтоб о моем здоровье озаботиться, жилы мои на локоть мотаешь! -- сверкнул глазами царь.
      Серапионыч на это ничего не отвечал, лишь молча внимательно смотрел на Дормидонта, ожидая продолжения. И тот, не выдержав молчания, заговорил вновь.
      -- Чего ты от меня хочешь, эскулап? -- уже срываясь на крик, вопрошал царь.
      Но Серапионыч продолжал хранить молчание.
      Тогда царь вскочил со своего кресла и заметался по зале, бормоча себе под нос проклятия. В конце концов он подскочил к Серапионычу и ухватил его за галстук. И притянул к собственному лицу. Так близко, что, казалось, у царя три глаза вместо двух.
      -- Я старый человек! -- тихо, но грозно заговорил он. -- Я хочу спокойно дожить свои дни и предстать перед Богом!
      Серапионыч слегка придушенным голосом отвечал:
      -- А сможете ли вы, Ваше Величество, сказать Господу, что сделали на этом свете все, что могли и что должно?
      Дормидонт зарычал, как разъяренный лев. Он отбросил галстук Серапионыча, и тот столь резко опустился в кресло, что чуть не упал. Царь с проклятиями смел со стола графин и грохнул кулаком.
      -- Что ты хочешь от меня, эскулап? Чего добиваешься?! -- с тоской и яростью выкрикнул он.
      Но Серапионыч молчал, поправляя галстук. Тогда царь склонился через стол и прямо в лицо выкрикнул:
      -- Чего тебе от меня надобно?!
      -- Мне ничего не надо, -- спокойно отвечал Серапионыч, -- это народу надо.
      -- Что ему надо? -- снова выкрикнул Дормидонт.
     

Главная 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200