благословил их и пошел с эшафота. Читавший манифест последовал на ним. Тогда
     Пугачев, сделав с крестным знамением несколько земных поклонов, обратился к
     соборам, потом с уторопленным видом стал прощаться с народом; кланялся во все
     стороны, говоря прерывающимся голосом: прости, народ православный; отпусти, в
     чем я согрубил пред тобою... прости, народ православный! При сем слове экзекутор
     дал знак: палачи бросились раздевать его; сорвали белый бараний тулуп; стали
     раздирать рукава шелкового малинового полукафтанья. Тогда он сплеснул руками,
     повалился навзничь, и в миг окровавленная голова уже висела в воздухе..." (107)
      Палач имел тайное повеление сократить мучения преступников. У трупа отрезали
     руки и ноги, палачи разнесли их по четырем углам эшафота, голову показали уже
     потом и воткнули на высокий кол. Перфильев, перекрестясь, простерся ниц и
     остался недвижим. Палачи его подняли, и казнили так же, как и Пугачева. Между
     тем, Шигаев, Падуров и Торнов уже висели в последних содроганиях... В сие время
     зазвенел колокольчик; Чику повезли в Уфу, где казнь его должна была совершиться.
     Тогда начались торговые казни; народ разошелся; осталась малая кучка любопытных
     около столба, к которому, один после другого, привязывались преступники,
     присужденные к кнуту. Отрубленные члены четвертованных мятежников были разнесены
     по Московским заставам, и несколько дней после, сожжены вместе с телами. Палачи
     развеяли пепел. Помилованные мятежники были, на другой день казней, приведены
     пред Грановитую палату. Им объявили прощение, и при всем народе сняли с них
     оковы.
      Так кончился мятеж, начатый горстию непослушных казаков, усилившийся по
     непростительному нерадению начальства, и поколебавший государство от Сибири до
     Москвы, и от Кубани до Муромских лесов. Совершенное спокойствие долго еще не
     водворялось. Панин и Суворов целый год оставались в усмиренных губерниях,
     утверждая в них ослабленное правление, возобновляя города и крепости, и
     искореняя последние отрасли пресеченного бунта. В конце 1775 года обнародовано
     было общее прощение, и повелено все дело предать вечному забвению. Екатерина,
     желая истребить воспоминание об ужасной эпохе, уничтожила древнее название реки,
     коей берега были первыми свидетелями возмущения. Яицкие казаки переименованы
     были в Уральские, а городок их назвался сим же именем. Но имя страшного
     бунтовщика гремит еще в краях, где он свирепствовал. Народ живо еще помнит
     кровавую пору, которую - так выразительно - прозвал он пугачевщиною.
     
     
     
      ПРИМЕЧАНИЯ К "ИСТОРИИ ПУГАЧЕВА"
     (1) Некоторые из ученых яицких казаков почитают себя потомками стрельцов. Мнение
     сие не без основания, как увидим ниже. Самые удовлетворительные исследования о
     первоначальном поселении яицких казаков находим мы в Историческом и
     статистическом обозрении Уральских казаков, сочинения А. И. Левшина,
     отличающемся, как и прочие произведения автора, истинной ученостию и здравой
     критикою.
     
      "Время и образ казачьей жизни (говорит автор) лишили нас точных и несомненных
     сведений о происхождении Уральских казаков. Все исторические об них известия,
     теперь существующие, основаны только на преданиях, довольно поздних, не совсем
     определительных и никем критически не разобранных.
      "Древнейшее, впрочем самое краткое, описание сих преданий находим в доношении
     станичного атамана яикского, Федора Рукавишникова, государственной Коллегии
     иностранных дел, 1720 года. [сие доношение, в копии мною найденное в делах
     архива Оренбургской пограничной комиссии, есть то самое, о котором говорит
     Рычков в своей Топографии; но он Рукавишникова называет Крашенинниковым.
     Некоторые, достойные вероятия, жители уральские сказывали мне, что атаман сей
     носил обе фамилии. Л.]
      "Дополнением и продолжением оного служат: 1. Донесение оренбургского
     губернатора Неплюева Военной коллегии от 22 ноября 1748 года. [отпуск сего
     донесения нашел я также в архиве Оренбургской пограничной комиссии. Л.] 2.
     Оренбургская история Рычкова. 3. Его же Оренбургская топография. 4. Довольно
     любопытный рукописный журнал бывшего войскового атамана яикского, Ивана Акутина
     [за список сего журнала, равно и за другие сведения, на которых основана часть
     сего описания, обязан я благодарностию некоторым чиновникам Уральского войска.
     Л. ] 5. Некоторые новейшие акты, хранящиеся в архивах Уральской войсковой
     канцелярии и Оренбургской пограничной комиссии.
      "Вот лучшие и почти единственные источники для истории Уральских казаков.
      "То, что писали об них иностранцы, не может быть сюда причислено; ибо большая
     часть таковых сочинений основана на догадках, ничем не доказанных, часто
     противоречащих истине и нелепых. Так например, сочинитель примечаний на
     Родословную историю татар Абулгази-Баядур-Хана утверждает, что казаки уральские
     произошли от древних кипчаков; что они пришли в подданство России в след за
     покорением Астрахани; что они имеют особливый смешанный язык, которым говорят со
     всеми соседними татарами; что они могут выставить 30 000 вооруженных воинов; что
     город Уральск стоит в 40 верстах от устья Урала, текущего в Каспийское море и
     пр. [родословной истории о татарах часть 2-я, глава 2-я, также часть 9, глава 9.
     Л.] Все сии нелепости, которые не заслуживают опровержения для русских, приняты
     однако ж в прочих частях Европы за справедливые. Знаменитый Пуффендорф и Дегинь
     внесли их, к сожалению, в свои сочинения. [Histoire des Huns et des Tat. liv.
     19, chap. 2. Л.]
      "Возвращаясь к вышеупомянутым пяти источникам нашим и сравнивая их между
     собою, во всех видим ту главную истину, что Яикские или Уральские [далее мы
     увидим, когда река Яик получила название Урала. Л.] казаки произошли от
     Донских, но о времени поселения их на занимаемых теперь местах не находим
     положительного и единогласного известия.
      "Рукавишников, писавший, как сказали мы, в 1720 году, полагал, что предки его
     пришли на Яик, может быть, назад около двух сот лет, т. е. в первой половине
     XVI столетия.
      "Неплюев повторяет слова Рукавишникова.
      "Рычков в Оренбургской истории пишет: начало сего Яикскою войска, по известиям
     от яикских старшин, произошло около 1584 года [известия об Уральском войске,
     помещенные в Оренбургской истории Рычкова, собраны им, по собственным словам
     его, в 1744 году, а те, которые поместил он в Топографии своей, получены им в
     1748 году. Л.] . В Топографии же, сочиненной после Истории, он говорит, что
     первое поселение казаков на Яике случилось в XIV столетии [см. Сочинения и
     переводы ежемесячные 1762 года, месяц август. Л.].
      "Сие последнее известие основано им на предании, полученном в 1748 году от
     яикского войскового атамана, Ильи Меркурьева, которого отец, Григорий, был также
     войсковым атаманом, жил сто лет, умер в 1741 году, и слышал в молодости от
     столетней же бабки своей, что она, будучи лет двадцати от роду, знала очень
     старую татарку, по имени Гугниху, рассказывавшую ей следующее: "Во время
     Тамерлана один донской казак, по имени Василий Гугна, с 30 человеками товарищей
     из казаков же и одним татарином, удалился с Дона для грабежей на восток, сделал
     
     

Главная Страницы1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200
Хостинг от