Еще он носит булаву?
     Теперь бы грянуть нам войною
     На ненавистную Москву!
     Когда бы старый Дорошенко, (8)
     Иль Самойлович молодой, (9)
     Иль наш Палей, (10) иль Гордеенко (11)
     Владели силой войсковой;
     Тогда б в снегах чужбины дальной
     Не погибали казаки,
     И Малороссии печальной
     Освобождались уж полки". (12)
     
      Так, своеволием пылая,
     Роптала юность удалая,
     Опасных алча перемен,
     Забыв отчизны давний плен,
     Богдана счастливые споры,
     Святые брани, договоры
     И славу дедовских времен.
     Но старость ходит осторожно
     И подозрительно глядит.
     Чего нельзя и что возможно,
     Еще не вдруг она решит.
     Кто снидет в глубину морскую,
     Покрытую недвижно льдом?
     Кто испытующим умом
     Проникнет бездну роковую
     Души коварной? Думы в ней,
     Плоды подавленных страстей,
     Лежат погружены глубоко,
     И замысел давнишних дней,
     Быть может, зреет одиноко.
     Как знать? Но чем Мазепа злей,
     Чем сердце в нем хитрей и ложней,
     Тем с виду он неосторожней
     И в обхождении простей.
     Как он умеет самовластно
     Сердца привлечь и разгадать,
     Умами править безопасно,
     Чужие тайны разрешать!
     С какой доверчивостью лживой,
     Как добродушно на пирах
     Со старцами старик болтливый
     Жалеет он о прошлых днях,
     Свободу славит с своевольным,
     Поносит власти с недовольным,
     С ожесточенным слезы льет,
     С глупцом разумну речь ведет!
     Не многим, может быть, известно,
     Что дух его неукротим,
     Что рад и честно и бесчестно
     Вредить он недругам своим;
     Что ни единой он обиды
     С тех пор как жив не забывал,
     Что далеко преступны виды
     Старик надменный простирал;
     Что он не ведает святыни,
     Что он не помнит благостыни,
     Что он не любит ничего,
     Что кровь готов он лить как воду,
     Что презирает он свободу,
     Что нет отчизны для него.
     
      Издавна умысел ужасный
     Взлелеял тайно злой старик
     В душе своей. Но взор опасный,
     Враждебный взор его проник.
     
      "Нет, дерзкий хищник, нет, губитель! -
     Скрежеща мыслит Кочубей, -
     Я пощажу твою обитель,
     Темницу дочери моей;
     Ты не истлеешь средь пожара,
     Ты не издохнешь от удара
     Казачей сабли. Нет, злодей,
     В руках московских палачей,
     В крови, при тщетных отрицаньях,
     На дыбе, корчась в истязаньях,
     Ты проклянешь и день и час,
     Когда ты дочь крестил у нас,
     И пир, на коем чести чашу
     Тебе я полну наливал,
     И ночь, когда голубку нашу
     Ты, старый коршун, заклевал!..."
     
      Так! было время: с Кочубеем
     Был друг Мазепа; в оны дни
     Как солью, хлебом и елеем,
     Делились чувствами они.
     Их кони по полям победы
     Скакали рядом сквозь огни;
     Нередко долгие беседы
     Наедине вели они -
     Пред Кочубеем гетман скрытный
     Души мятежной ненасытной
     Отчасти бездну открывал
     И о грядущих измененьях,
     Переговорах, возмущеньях
     В речах неясных намекал.
     Так, было сердце Кочубея
     В то время предано ему.
     
     

Главная Страницы1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200
Хостинг от