В негодовании ревнивом
     Поэт конца мазурки ждет
     И в котильон ее зовет.
     
     
      XLV.
     
     Но ей нельзя. Нельзя? Но что же?
     Да Ольга слово уж дала
     Онегину. О боже, боже!
     Что слышит он? Она могла...
     Возможно ль? Чуть лишь из пеленок,
     Кокетка, ветреный ребенок!
     Уж хитрость ведает она,
     Уж изменять научена!
     Не в силах Ленской снесть удара;
     Проказы женские кляня,
     Выходит, требует коня
     И скачет. Пистолетов пара,
     Две пули - больше ничего -
     Вдруг разрешат судьбу его.
     
     
     ГЛАВА ШЕСТАЯ
     
      La sotto i giorni nubilosi e brevi,
     Nasce una gente a cui 'l morir non dole.
      Petr.
     
      I.
     
     Заметив, что Владимир скрылся,
     Онегин, скукой вновь гоним,
     Близ Ольги в думу погрузился,
     Довольный мщением своим.
     За ним и Олинька зевала,
     Глазами Ленского искала,
     И бесконечный котильон
     Ее томил, как тяжкий сон.
     Но кончен он. Идут за ужин.
     Постели стелют; для гостей
     Ночлег отводят от сеней
     До самой девичьи. Всем нужен
     Покойный сон. Онегин мой
     Один уехал спать домой.
     
     
      II.
     
     Все успокоилось: в гостиной
     Храпит тяжелый Пустяков
     С своей тяжелой половиной.
     Гвоздин, Буянов, Петушков
     И Флянов, не совсем здоровый,
     На стульях улеглись в столовой,
     А на полу мосье Трике,
     В фуфайке, в старом колпаке.
     Девицы в комнатах Татьяны
     И Ольги все объяты сном.
     Одна, печальна под окном
     Озарена лучом Дианы,
     Татьяна бедная не спит
     И в поле темное глядит.
     
     
      III.
     
     Его нежданным появленьем,
     Мгновенной нежностью очей
     И странным с Ольгой поведеньем
     До глубины души своей
     Она проникнута; не может
     Никак понять его; тревожит
     Ее ревнивая тоска,
     Как будто хладная рука
     Ей сердце жмет, как будто бездна
     Под ней чернеет и шумит...
     "Погибну", Таня говорит,
     "Но гибель от него любезна.
     Я не ропщу: зачем роптать?
     Не может он мне счастья дать".
     
     
      IV.
     
     Вперед, вперед, моя исторья!
     Лицо нас новое зовет.
     В пяти верстах от Красногорья,
     Деревни Ленского, живет
     И здравствует еще доныне
     В философической пустыне
     Зарецкий, некогда буян,
     Картежной шайки атаман,
     Глава повес, трибун трактирный,
     Теперь же добрый и простой
     Отец семейства холостой,
     Надежный друг, помещик мирный
     И даже честный человек:
     Так исправляется наш век!
     
     
     
     

Главная Страницы1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200