Не слышит, слезы из очей
     Хотят уж капать; уж готова
     Бедняжка в обморок упасть;
     Но воля и рассудка власть
     Превозмогли. Она два слова
     Сквозь зубы молвила тишком
     И усидела за столом.
     
     
      XXXI.
     
     Траги-нервических явлений,
     Девичьих обмороков, слез
     Давно терпеть не мог Евгений:
     Довольно их он перенес.
     Чудак, попав на пир огромный,
     Уж был сердит. Но, девы томной
     Заметя трепетный порыв,
     С досады взоры опустив,
     Надулся он и, негодуя,
     Поклялся Ленского взбесить
     И уж порядком отомстить.
     Теперь, заране торжествуя,
     Он стал чертить в душе своей
     Каррикатуры всех гостей.
     
     
      XXXII.
     
     Конечно, не один Евгений
     Смятенье Тани видеть мог;
     Но целью взоров и суждений
     В то время жирный был пирог
     (К несчастию, пересоленный)
     Да вот в бутылке засмоленной,
     Между жарким и блан-манже,
     Цимлянское несут уже;
     За ним строй рюмок узких, длинных,
     Подобно талии твоей,
     Зизи, кристал души моей,
     Предмет стихов моих невинных,
     Любви приманчивый фиял,
     Ты, от кого я пьян бывал!
     
     
      XXXIII.
     
     Освободясь от пробки влажной,
     Бутылка хлопнула; вино
     Шипит; и вот с осанкой важной,
     Куплетом мучимый давно,
     Трике встает; пред ним собранье
     Хранит глубокое молчанье.
     Татьяна чуть жива; Трике,
     К ней обратясь с листком в руке,
     Запел, фальшивя. Плески, клики
     Его приветствуют. Она
     Певцу присесть принуждена;
     Поэт же скромный, хоть великий,
     Ее здоровье первый пьет
     И ей куплет передает.
     
     
      XXXIV.
     
     Пошли приветы, поздравленья;
     Татьяна всех благодарит.
     Когда же дело до Евгенья
     Дошло, то девы томный вид,
     Ее смущение, усталость
     В его душе родили жалость:
     Он молча поклонился ей,
     Но как-то взор его очей
     Был чудно нежен. Оттого ли,
     Что он и вправду тронут был,
     Иль он, кокетствуя, шалил,
     Невольно ль иль из доброй воли,
     Но взор сей нежность изъявил:
     Он сердце Тани оживил.
     
     
      XXXV.
     
     Гремят отдвинутые стулья;
     Толпа в гостиную валит:
     Так пчел из лакомого улья
     На ниву шумный рой летит.
     Довольный праздничным обедом
     Сосед сопит перед соседом;
     Подсели дамы к камельку;
     Девицы шепчут в уголку;
     Столы зеленые раскрыты:
     Зовут задорных игроков
     Бостон и ломбер стариков,
     И вист, доныне знаменитый,
     Однообразная семья,
     Все жадной скуки сыновья.
     
     
      XXXVI.
     
     
     

Главная Страницы1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200