Солила на зиму грибы,
     Вела расходы, брила лбы,
     Ходила в баню по субботам,
     Служанок била осердясь -
     Все это мужа не спросясь.
     
     
      XXXIII.
     
     Бывало, писывала кровью
     Она в альбомы нежных дев,
     Звала Полиною Прасковью
     И говорила нараспев,
     Корсет носила очень узкий,
     И русский Н как N французский
     Произносить умела в нос;
     Но скоро все перевелось;
     Корсет, Альбом, княжну Алину,
     Стишков чувствительных тетрадь
     Она забыла; стала звать
     Акулькой прежнюю Селину
     И обновила наконец
     На вате шлафор и чепец.
     
     
      XXXIV.
     
     Но муж любил ее сердечно,
     В ее затеи не входил,
     Во всем ей веровал беспечно,
     А сам в халате ел и пил;
     Покойно жизнь его катилась;
     Под вечер иногда сходилась
     Соседей добрая семья,
     Нецеремонные друзья,
     И потужить и позлословить
     И посмеяться кой о чем.
     Проходит время; между тем
     Прикажут Ольге чай готовить,
     Там ужин, там и спать пора,
     И гости едут со двора.
     
     
      XXXV.
     
     Они хранили в жизни мирной
     Привычки милой старины;
     У них на масленице жирной
     Водились русские блины;
     Два раза в год они говели;
     Любили круглые качели,
     Подблюдны песни, хоровод;
     В день Троицын, когда народ
     Зевая слушает молебен,
     Умильно на пучок зари
     Они роняли слезки три;
     Им квас как воздух был потребен,
     И за столом у них гостям
     Носили блюда по чинам.
     
     
      XXXVI.
     
     И так они старели оба.
     И отворились наконец
     Перед супругом двери гроба,
     И новый он приял венец.
     Он умер в час перед обедом,
     Оплаканный своим соседом,
     Детьми и верною женой
     Чистосердечней, чем иной.
     Он был простой и добрый барин,
     И там, где прах его лежит,
     Надгробный памятник гласит:
      Смиренный грешник, Дмитрий Ларин,
     Господний раб и бригадир
     Под камнем сим вкушает мир.
     
     
      XXXVII.
     
     Своим пенатам возвращенный,
     Владимир Ленский посетил
     Соседа памятник смиренный,
     И вздох он пеплу посвятил;
     И долго сердцу грустно было.
      "Poor Yorick! (16) - молвил он уныло, -
     Он на руках меня держал.
     Как часто в детстве я играл
     Его Очаковской медалью!
     Он Ольгу прочил за меня,
     Он говорил: дождусь ли дня?.."
     И, полный искренней печалыо,
     Владимир тут же начертал
     Ему надгробный мадригал.
     
     
      XXXVIII.
     
     И там же надписью печальной
     Отца и матери, в слезах,
     
     

Главная Страницы1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200