И песнь его была ясна,
     Как мысли девы простодушной,
     Как сон младенца, как луна
     В пустынях неба безмятежных,
     Богиня тайн и вздохов нежных.
     Он пел разлуку и печаль,
     И нечто, и туманну даль,
     И романтические розы;
     Он пел те дальные страны,
     Где долго в лоно тишины
     Лились его живые слезы;
     Он пел поблеклый жизни цвет
     Без малого в осьмнадцать лет.
     
     
      XI.
     
     В пустыне, где один Евгений
     Мог оценить его дары,
     Господ соседственных селений
     Ему не нравились пиры;
     Бежал он их беседы шумной.
     Их разговор благоразумный
     О сенокосе, о вине,
     О псарне, о своей родне,
     Конечно, не блистал ни чувством,
     Ни поэтическим огнем,
     Ни остротою, ни умом,
     Ни общежития искусством;
     Но разговор их милых жен
     Гораздо меньше был умен.
     
     
      XII.
     
     Богат, хорош собою, Ленской
     Везде был принят как жених;
     Таков обычай деревенской;
     Все дочек прочили своих
     За полурусского соседа;
     Взойдет ли он, тотчас беседа
     Заводит слово стороной
     О скуке жизни холостой;
     Зовут соседа к самовару,
     А Дуня разливает чай,
     Ей шепчут: "Дуня, примечай!"
     Потом приносят и гитару:
     И запищит она (бог мой!).
      Приди в чертог ко мне златой!.. (12)
     
     
      XIII.
     
     Но Ленский, не имев конечно
     Охоты узы брака несть,
     С Онегиным желал сердечно
     Знакомство покороче свесть.
     Они сошлись. Волна и камень,
     Стихи и проза, лед и пламень
     Не столь различны меж собой.
     Сперва взаимной разнотой
     Они друг другу были скучны;
     Потом понравились; потом
     Съезжались каждый день верхом,
     И скоро стали неразлучны.
     Так люди (первый каюсь я)
     От делать нечего друзья.
     
     
      XIV.
     
     Но дружбы нет и той меж нами.
     Все предрассудки истребя,
     Мы почитаем всех нулями,
     А единицами - себя.
     Мы все глядим в Наполеоны;
     Двуногих тварей миллионы
     Для нас орудие одно;
     Нам чувство дико и смешно.
     Сноснее многих был Евгений;
     Хоть он людей конечно знал
     И вообще их презирал, -
     Но (правил нет без исключений)
     Иных он очень отличал
     И вчуже чувство уважал.
     
     
      XV.
     
     Он слушал Ленского с улыбкой.
     Поэта пылкий разговор,
     И ум, еще в сужденьях зыбкой,
     И вечно вдохновенный взор, -
     Онегину все было ново;
     Он охладительное слово
     В устах старался удержать
     И думал: глупо мне мешать
     Его минутному блаженству;
     И без меня пора придет;
     Пускай покамест он живет
     Да верит мира совершенству;
     
     

Главная Страницы1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200