карманный пистолет, другою отстегивал заветную суму. Антон Пафнутьич обмер.
      - Кесь ке се, мусье, кесь ке се, - произнес он трепещущим голосом.
      - Тише, молчать, - отвечал учитель чистым русским языком, - молчать или вы
     пропали. Я Дубровский.
     
     
     ГЛАВА XI.
     
      Теперь попросим у читателя позволения объяснить последние происшедствия
     повести нашей предыдущими обстоятельствами, кои не успели мы еще рассказать.
      На станции** в доме смотрителя, о коем мы уже упомянули, сидел в углу проезжий
     с видом смиренным и терпеливым - обличающим разночинца или иностранца, т. е.
     человека, не имеющего голоса на почтовом тракте. Бричка его стояла на дворе,
     ожидая подмазки. В ней лежал маленький чемодан, тощее доказательство не весьма
     достаточного состояния. Проезжий не спрашивал себе ни чаю, ни кофию, поглядывал
     в окно и посвистывал к великому неудовольствию смотрительши, сидевшей за
     перегородкою.
      - Вот бог послал свистуна, - говорила она в пол-голоса, - эк посвистывает -
     чтоб он лопнул, окаянный басурман.
      - А что? - сказал смотритель, - что за беда, пускай себе свищет.
      - Что за беда? - возразила сердитая супруга. - А разве не знаешь приметы?
      - Какой приметы? что свист деньгу выживает. И! Пахомовна, у нас что свисти,
     что нет: а денег все нет как нет.
      - Да отпусти ты его, Сидорыч. Охота тебе его держать. Дай ему лошадей, да
     провались он к чорту.
      - Подождет, Пахомовна; на конюшне всего три тройки, четвертая отдыхает. Того и
     гляди, подоспеют хорошие проезжие; не хочу своею шеей отвечать за француза. Чу,
     так и есть! вон скачут. Э ге ге, да как шибко; уж не генерал ли?
      Коляска остановилась у крыльца. Слуга соскочил с козел - отпер дверцы, и через
     минуту молодой человек в военной шинели и в белой фуражке вошел к смотрителю -
     вслед за ним слуга внес шкатулку и поставил ее на окошко.
      - Лошадей, - сказал офи<цер> повелительным голосом.
      - Сейчас, - отвечал смотритель. - Пожалуйте подорожную.
      - Нет у меня подорожной. Я еду в сторону - - Разве ты меня не узнаешь?
      Смотритель засуетился и кинулся торопить ямщиков. Молодой человек стал
     расхаживать взад и вперед по комнате, зашел за перегородку, и спросил тихо у
     смотрительши: кто такой проезжий.
      - Бог его ведает, - отвечала смотрительша, - какой-то фр<анцуз>. Вот уж 5
     часов как дожидается лошадей да свищет. Надоел проклятый.
      Молодой человек заговорил с проезжим по-французски.
      - Куда изволите вы ехать? - спросил он его.
      - В ближний город, - отвечал француз, - оттуда отправляюсь к одному помещику,
     который нанял меня за глаза в учители. Я думал сегодня быть уже на месте, но г.
     смотритель, кажется, судил иначе. В этой земле трудно достать лошадей, г-н
     офицер.
      - А к кому из здешних помещиков определились вы, - спросил офицер.
      - К г-ну Троекурову, - отвечал фр<анцуз>.
      - К Троекурову? кто такой этот Троекуров?
      - Ма foi, mon officier... я слыхал о нем мало доброго. Сказывают, что он барин
     гордый и своенравный, жестокой в обращении со своими домашними - что никто не
     может с ним ужиться, что все трепещут при его имени, что с учителями (avec les
     outchitels) он не церемонится, и уже двух засек до смерти.
      - Помилуйте! и вы решились определиться к такому чудовищу.
      - Что ж делать, г-н офицер. Он предлогает мне хорошее жалование, 3000 р. в год
     и все готовое. Быть может, я буду счастливее других. У меня старушка мать,
     половину жалования буду отсылать ей на пропитание, из остальных денег в 5 лет
     могу скопить маленький капитал достаточный для будущей моей независимости - и
     тогда bonsoir, еду в Париж и пускаюсь в комерческие обороты.
      - Знает ли вас кто-нибудь в доме Троекурова? - спросил он.
      - Никто, - отвечал учитель, - меня он выписал из Москвы чрез одного из своих
     приятелей, коего повар, мой соотечественник, меня рекомендовал. Надобно вам
     знать, что я готовился было не в учителя, а в кандиторы - но мне сказали, что в
     вашей земле звание учительское не в пример выгоднее - - Офицер задумался. -
     Послушайте, - прервал оф<ицер>, - что если бы вместо этой будущности предложили
     вам 10000 чистыми деньгами, с тем, чтоб сей же час отправились обратно в Париж.
     
      Француз посмотрел на офицера с изумлением, улыбнулся и покачал головою.
      - Лошади готовы, - сказал вошедший смотритель. - Слуга подтвердил то же самое.
      - Сейчас, - отвечал офицер, - выдьте вон на минуту. - Смотр<итель> и слуга
     вышли. - Я не шучу, - продолжал он по-французски, -10000 могу я вам дать, мне
     нужно только ваше отсутствие и ваши бумаги. - При сих словах он отпер шкатулку и
     вынул несколько кип ассигн<аций>.
      Француз вытаращил глаза. Он не знал, что и думать. - Мое отсутствие - - мои
     бумаги, - повторял он с изумлением. - Вот мои бумаги - Но вы шутите; зачем вам
     мои бумаги?
      - Вам дела нет до того. Спрашиваю, согласны вы или нет?
      Француз, все еще не веря своим ушам, протянул бумаги свои молодому офицеру,
     который быстро их пересмотрел. - Ваш пашпорт - - хорошо. Письмо
     рекомендательное, посмотрим. Свидетельство о рождении, прекрасно. Ну вот же вам
     ваши деньги, отправляйтесь назад. Прощайте - -
      Француз стоял как вкопаный.
      Офицер воротился. - Я было забыл самое важное. Дайте мне честное слово, что
     все это останется между нами - честное ваше слово.
      - Честное мое слово, - отвечал франц<уз>. - Но мои бумаги, что мне делать без
     них.
      - В первом городе объявите, что вы были ограблены Дубровским. Вам поверят, и
     дадут нужные свидетельства. Прощайте, дай бог вам скорее доехать до Парижа и
     найти матушку в добром здоровьи.
      Дубровский вышел из комнаты, сел в коляску и поскакал.
      Смотритель смотрел в окошко, и когда коляска уехала, обратился к жене с
     восклицанием: - Пахомовна, знаешь ли ты что? ведь это был Дубровский.
      Смотрительша опрометью кинулась к окошк<у>, но было уже поздно - Дубровский
     был уже далеко. Она принялась бранить мужа: - Бога ты не боишься, Сидор<ыч>,
     зачем ты не сказал мне того прежде, я бы хоть взглянула на Дубровского, а теперь
     жди, чтоб он опять завернул. Бессовестный ты право, бессовестный!
      Француз стоял как вкопаный. Договор с оф<ицером>, деньги, все казалось ему
     сновидением. Но кипы ассигнаций были тут у него в кармане и красноречиво
     твердили ему <о> существенности удивительного происшедствия.
      Он решился нанять лошадей до города. Ямщик повез его шагом, и ночью дотащился
     он до города.
      Не доезжая до заставы, у которой, вместо часового, стояла развалившаяся бутка,
     француз велел остановиться, - вылез из брички, и пошел пешком, объяснив знаками
     
     

Главная Страницы1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200
Хостинг от