Где своенравный произвол
     Менял бутылки, разговоры,
     Рассказы, песни шалуна:
     И разгорались наши споры
     От искр и шуток и вина.
     Вновь слышу, верные поэты,
     Ваш очарованный язык...
     Налейте мне вина кометы,
     Желай мне здравия, калмык!
     
     
     
      <В. Ф. РАЕВСКОМУ.>
     
     Ты прав, мой друг - напрасно я презрел
      Дары природы благосклонной.
     Я знал досуг, беспечных Муз удел,
      И наслажденья лени сонной,
     
     Красы лаис, заветные пиры,
      И клики радости безумной,
     И мирных Муз минутные дары,
      И лепетанье славы шумной.
     
     Я дружбу знал - и жизни молодой
      Ей отдал ветреные годы,
     И верил ей за чашей круговой
      В часы веселий и свободы,
     
     Я знал любовь, не мрачною [тоской],
      Не безнадежным заблужденьем,
     Я знал любовь прелестною мечтой,
      Очарованьем, упоеньем.
     
     Младых бесед оставя блеск и шум,
      Я знал и труд и вдохновенье,
     И сладостно мне было жарких дум
      Уединенное волненье.
     
     Но все прошло! - остыла в сердце кровь,
      В их наготе я ныне вижу
     И свет и жизнь и дружбу и любовь,
      И мрачный опыт ненавижу.
     
     Свою печать утратил резвый нрав,
      Душа час от часу немеет;
     В ней чувств уж нет. Так легкой лист дубрав
      В ключах кавказских каменеет.
     
     Разоблачив [пленительный] кумир,
      Я вижу призрак безобразный.
     Но что ж теперь тревожит хладный мир
      Души бесчувственной и праздной?
     
     Ужели он казался прежде мне
      Столь величавым и прекрасным,
     Ужели в сей позорной глубине
      Я наслаждался сердцем ясным!
     
     Что ж видел в нем безумец молодой,
      Чего искал, к чему стремился,
     Кого ж, кого возвышенной <душой>
      Боготворить не постыдился!
     
     Я говорил пред хладною толпой
      Языком Истинны [свободной],
     Но для толпы ничтожной и глухой
      Смешон глас сердца благородный.
     
     
     Везде ярем, секира иль венец,
      Везде злодей иль малодушный,
     Тиран льстец
      Иль предрассудков раб послушный.
     
     
     
      ПОСЛАНИЕ ЦЕНЗОРУ.
     
      Угрюмый сторож Муз, гонитель давний мой,
     Сегодня рассуждать задумал я с тобой.
     Не бойся: не хочу, прельщенный мыслью ложной,
     Цензуру поносить хулой неосторожной;
     Что нужно Лондону, то рано для Москвы.
     У нас писатели, я знаю, каковы:
     Их мыслей не теснит цензурная расправа,
     И чистая душа перед тобою права.
     
      Во-первых, искренно я признаюсь тебе,
     Не редко о твоей жалею я судьбе:
     Людской бессмыслицы присяжный толкователь,
     Хвостова, Буниной единственный читатель,
     Ты вечно разбирать обязан за грехи
     То прозу глупую, то глупые стихи.
     Российских авторов нелегкое встревожит:
     Кто английской роман с французского преложит,
     Тот оду сочинит, потея да кряхтя,
     Другой трагедию напишет нам шутя -
     До них нам дела нет: а ты читай, бесися,
     Зевай, сто раз засни - а после подпишися.
     
     
     

Главная Страницы1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200
Хостинг от