<В. Ф. РАЕВСКОМУ.>
     
     Не тем горжусь я, мой певец,
     Что [привлекать] умел стихами
     [Вниманье] [пламенных] [сердец],
     Играя смехом и слезами,
     
     Не тем горжусь, что иногда
     Мои коварные напевы
     Смиряли в мыслях юной девы
     Волненье страха <и> стыда,
     
     Не тем, что у столба сатиры
     Разврат и злобу я казнил,
     И что грозящий голос лиры
     Неправду в ужас приводил,
     
     Что непреклонным вдохновеньем
     И бурной [юностью моей]
     И страстью воли и гоненьем
     Я стал известен меж людей -
     
     Иная, [высшая] [награда]
     Была мне роком суждена -
     [Самолюбивых дум отрада!
     Мечтанья суетного сна!..]
     
     
     
      * * *
     
     На тихих берегах Москвы
     Церквей, венчанные крестами,
     Сияют ветхие главы
     Над монастырскими стенами.
     Кругом простерлись по холмам
     Вовек не рубленные рощи,
     Издавна почивают там
     Угодника святые мощи.
     
     
     
      ГРЕЧАНКЕ.
     
     Ты рождена воспламенять
     Воображение поэтов,
     Его тревожить и пленять
     Любезной живостью приветов,
     Восточной странностью речей,
     Блистаньем зеркальных очей
     И этой ножкою нескромной...
     Ты рождена для неги томной,
     Для упоения страстей.
     Скажи - когда певец Леилы
     В мечтах небесных рисовал
     Свой неизменный идеал,
     Уж не тебя ль изображал
     Поэт мучительный и милый?
     Быть может, в дальной стороне,
     Под небом Греции священной,
     Тебя страдалец вдохновенный
     Узнал, иль видел, как во сне,
     И скрылся образ незабвенный
     В его сердечной глубине?
     Быть может, лирою счастливой
     Тебя волшебник искушал;
     Невольный трепет возникал
     В твоей груди самолюбивой,
     И ты, склонись к его плечу...
     Нет, нет, мой друг, мечты ревнивой
     Питать я пламя не хочу:
     Мне долго счастье чуждо было,
     Мне ново наслаждаться им,
     И, тайной грустию томим,
     Боюсь: неверно все, что мило.
     
     
     
     <ИЗ ПИСЬМА К Я. Н. ТОЛСТОМУ.>
     
     Горишь ли ты, лампада наша,
     Подруга бдений и пиров?
     Кипишь ли ты, златая чаша,
     В руках веселых остряков?
     Все те же ль вы, друзья веселья,
     Друзья Киприды и стихов?
     Часы любви, часы похмелья
     По прежнему ль летят на зов
     Свободы, лени и безделья?
     В изгнаньи скучном, каждый час
     Горя завистливым желаньем,
     Я к вам лечу воспоминаньем,
     Воображаю, вижу вас:
     Вот он, приют гостеприимный,
     Приют любви и вольных муз,
     Где с ними клятвою взаимной
     Скрепили вечный мы союз,
     Где дружбы знали мы блаженство,
     Где в колпаке за круглый стол
     Садилось милое равенство,
     
     

Главная Страницы1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200