полный ненависти и злобного огня взгляд на Павлика, высоко взлетевшего в этот момент к потолку.
      Этот взгляд и Цой и комиссар успели одновременно перехватить.
      Радостный визг Павлика умолк. Бледный, он стал вырываться из ласковых рук и объятий.
      -- Что, голова закружилась? Качки не выдержал? -- спрашивал Скворешня, смеясь и покручивая длинный ус.
      -- Да где же ему привыкнуть к ней, когда и сам "Пионер", кажется, никогда ее не испытывал,-- сказал Марат, гладя Павлика по голове.
      -- Тут и настоящий морской волк, пожалуй, раскиснет, в этой спокойной люльке,-- поддержал Марата Матвеев.
      Цой пробился сквозь окружавшую Павлика толпу и, обняв его за плечи, увел в дальний угол отсека, к широкому мягкому креслу.
      Они уселись в него, тесно прижавшись друг к другу; рядом, близко к креслу, сел на стул комиссар.
      Тем временем начались танцы. Скворешня с неожиданной для его фигуры легкостью и плавностью танцевал вальс с Матвеевым в качестве дамы. Вообще от "дам" у него не было отбоя: все напрашивались к нему.
      Цой нагнулся к мальчику и с тихой лаской спросил:
      -- Что с тобой случилось, голубчик? Чего ты вдруг так испугался?
      Павлик еще крепче прижался к Цою и закрыл глаза.
      -- Так... -- едва слышно ответил он. -- Ничего. Потом, встрепенувшись, раскрыл широко глаза, засверкавшие неожиданным гневом и возмущением. Румянец покрыл его щеки, и сжались кулаки.
      -- Он злой... злой, нехороший человек! -- заговорил он прерывающимся голосом. -- Он до сих пор не может мне простить. Такой пустяк! Я ведь тогда же извинился, Я же нечаянно...
      У него задрожали губы, и опять, закрыв глаза, он замолчал.
      -- Кто? -- спросил Цой, мгновенно заразившись обидой и возмущением мальчика. Павлик молчал.
      -- Федор Михайлович? -- опять тихо и настойчиво спросил Цой.
      Павлик кивнул головой.
      -- Что же он тебе не простил? За что, ты думаешь, он сердит на тебя?
      -- Ну, пустяк... понимаешь, пустяк! -- опять взволновался Павлик, устремив на Цоя горящие глаза. -- За мешок. Помнишь, в выходной камере мы с Маратом поспорили из-за морского ежа, и я мешком его по шлему ударил. А мешок-то был Федора Михайловича. Но ведь это же нечаянно! Я же не нарочно!
      -- Федор Михайлович сделал тебе выговор?
      -- Нет... Он только так злобно посмотрел на меня, что я даже испугался. Он тогда у меня вырвал из рук ящичек из его пишущей машинки и так посмотрел, как будто готов был зарезать меня. Вот как сейчас...
      Комиссар резко перебросил ногу на ногу.
      -- Какой ящичек? -- спросил он.
      -- Ну, я же сказал -- из его пишущей машинки. Для запасных частей машинки,-- равнодушно ответил Павлик и, словно успокоившись, после того как излил свое возмущение, стал с возрастающим интересом смотреть на вальсирующую комичную пару -- Скворешню и Марата.
      Марат дурачился, кривлялся, нарочно путал и коверкал па, наступал на ноги своему партнеру. Скворешня наконец рассердился, приподнял его, как котенка, над полом и продолжал вальсировать один, держа свою "даму" в воздухе. Марат уморительно болтал ногами, безуспешно пытаясь вырваться из железных объятий своего партнера, наконец закричал "караул"...
      Павлик не выдержал, расхохотался и, сорвавшись с места, подбежал к Скворешне.
      -- Бросьте этого кривляку, Андрей Васильевич! -- звонко смеясь, закричал он. -- Давайте со мной! Я буду хорошо танцевать! Честное пионерское!
      -- Давай, давай, хлопчик! -- радостно встретил его гигант. -- Что, уже очухался?
      Он поставил на пол Марата, дал ему шлепка под спину, отчего тот под общий хохот пулей полетел к дверям. вполне, впрочем, довольный, что вырвался наконец из тисков своего приятеля.
      Оркестр сменил вальс на польку, и Павлик, как расшалившийся козленок, запрыгал возле своего партнера.
      Цой остался один в кресле, глубоко задумавшись, не замечая шума музыки и общего веселья. Комиссар тоже молчал.
      После танцев, "по настойчивому требованию публики", как объявил конферансье вечера Ромейко, Павлик с подъемом прочитал свою поэму "Победители глубин". Ему бешено аплодировали и заставили некоторые места бисировать.
      Наконец комиссар объявил распорядок занятий и развлечений на следующую пятидневку.
      Разошлись за полночь, усталые, веселые, довольные, под бравурные звуки
     

Главная 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200