-- Раскрывай свои секреты!
      -- Да-да! Интересно! Может быть, они и нам пригодятся.
      Скворешня широко расставил ноги и начал загибать огромные пальцы:
      -- Во-первых, товарищи, вы совершенно забываете закон Архимеда: каждое тело, погруженное в жидкость, теряет в своем весе столько, сколько весит жидкость в объеме, вытесненном этим телом. Какой объем был у этой гранитной скалы? Высота примерно четыре метра, длина два метра, ширина два метра -- значит, ее объем -- два на два на четыре, то есть шестнадцать кубометров воды, или столько же тонн воды. При удельном весе гранита два и шестьдесят пять сотых вес скалы равен: шестнадцать на два и шестьдесят пять сотых... Ну, математики, помогите!
      -- С округлением -- сорок две тонны,-- откуда-то из угла медленно прогудел Горелов.
      Скворешня с уважением посмотрел на него через головы окружающих:
      -- Это вы в уме так быстро подсчитали? Вот это здорово!
      -- Ничего не поделаешь,-- усмехнулся Горелов,-- профессия такая...
      -- Ну ладно! Значит, вес скалы сорок две тонны. Воды она вытеснила шестнадцать тонн. Значит, скала весила в воде только двадцать шесть тонн.
      -- Только-то? Ну-ну! -- с ироническим восхищением произнес Матвеев.
      -- Пойдем дальше,-- загнул Скворешня второй палец, пропуская мимо ушей иронию Матвеева -- Дно у входа в грот было сильно покато кнаружи, и от этого центр тяжести скалы тоже переместился кнаружи. Это облегчило мне задачу примерно наполовину, то есть снизило вес скалы до тринадцати тонн. Учтите еще,-- Скворешня загнул третий палец,-- мою хорошую позицию, при которой ноги превратились в прекрасные рычаги,-- это сэкономило мне еще тонны три...
      -- Честное слово,-- расхохотался лейтенант Кравцов,-- еще немного -- и от скалы ничего не останется! И вообще ничего не было и ничего не произошло!
      -- Нет-нет! -- возразил под общий смех Скворешня, загибая четвертый палец. -- На десяти тоннах я останавливаюсь. И это нагрузка, с которой я ни за что не справился бы, но мне помог четвертый фактор -- страх... Да-да! Откровенно говорю -- страх смерти! Нечего тут стыдиться... Именно он удвоил мои силы. Но даю вам честное слово, товарищи, что, хотя скала и начала под конец подаваться, я чувствовал, что я уже у предела моих сил. И тут появился пятый фактор. Пятый, решающий фактор! Фактор, который в последний, критический момент решил мой спор со скалой в мою пользу! А ну-ка, кто отгадает, что это за фактор, а?
      -- Ты вспомнил, что еще не простился со мной! -- закричал, смеясь, Марат.
      -- Ничего подобного! -- категорически возразил младший акустик Птицын. -- Он вспомнил, что должен мне двадцать рублей, и не захотел уйти из этого мира с маркой жулика. Отдавай деньги, Андрей Васильевич!
      -- Я знаю! Я знаю! -- закричал Шелавин. -- Сам господь бог Саваоф явился к вам во всей силе и славе своей!
      Покрывая общий смех, Скворешня раскатисто и громоподобно захохотал:
      -- Да, дождешься его! Мало у него своих неприятностей на земле! Ну ладно! Вижу, что не догадаетесь. Воображения не хватает. Дело решил,-- сказал он, торжественно повышая голос,-- дело решил... Да где же он?.. Ага! Иди, иди сюда! Нечего прятаться. Иди, не бойся!..
      Скворешня схватил за плечо растерявшегося Павлика и вытащил его на середину отсека:
      -- Вот кто решил мой спор со скалой! Павлик решил дело, и никто другой! -- Возгласы недоверия, удивления, восхищения послышались из всех уст.
      -- Да, да, да! -- продолжал греметь Скворешня. -- Когда я почувствовал, что силы мои кончаются, я, словно сквозь туман, увидел вдруг, как Павлик с громким криком "ура" бросился к скале и изо всех сил налег на нее. Тогда и во мне вспыхнула какая-то новая искра. И скала полетела. Это было последнее, что я помню.
      -- Ура! Браво, Павлик! Браво, мальчуган! Качать его! Качать! Ура!
      В красном уголке творилось что-то невообразимое. Люди кричали, аплодировали, подбрасывали к потолку визжавшего от страха и восторга Павлика. Оркестр во всю мочь гремел туш.
      -- Славный мальчишка,-- с теплой улыбкой сказал комиссар Семин стоявшему рядом с ним возле двери Цою.
      Цой молча кивнул в ответ, опасливо следя за взлетами раскрасневшегося Павлика.
      Вдруг он заметил, что радость исчезла с лица мальчика, что в глазах его промелькнул настоящий, неподдельный страх и лицо покрылось бледностью. Какое-то безотчетное чувство тревоги стиснуло сердце Цоя, и, перехватив взгляд Павлика, он быстро посмотрел направо, в угол.
      Там стоял Горелов. Цой бессознательно сжал руку комиссара и мельком взглянул на него. Чуть сдвинув брови, комиссар пристально смотрел на Горелова. Тот, разговаривая с главным акустиком Чижовым, на один момент отвернулся от своего собеседника и через головы окружающих бросил мрачный,
     

Главная 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200