оплачивались так хорошо частично и потому, что они были практически изгнаны из светского общества.
      Потому что они ЗНАЛИ.
      Все это было частью космонитского стремления к долгой жизни, их нежелания признать, что старость существует, но Глэдис не задерживалась на анализе причин: ей просто было неприятно думать о себе в этой связи. Имей она трехмерную карту своего тела, где все протезы, все исправления отмечались бы красным на зеленом поле пространства природного, эти красные точки она видела бы даже издали. Так ей казалось.
      Однако мозг ее был цел и нетронут, и, пока это так, ОНА цела и нетронута, что бы не произошло с остальным ее телом.
      Ее мысли снова вернулись к Дэниелу. Хотя она знала его два столетия, он стал принадлежать ей в последний год. Когда Фастальф умирал, он, по обычаю, завещал все городу, но две вещи оставил Глэдис (не считая того, что официально ввел ее во владение домом, в котором она жила, с его роботами, прочим имуществом и земельным участком).
      Одной из двух вещей был Дэниел.
      Глэдис спросила его:
      - Ты помнишь все, что было в течение двух столетий?
      - Думаю, что да, мадам Глэдис. Если бы я что-то забыл, я бы этого не знал, потому что это требовалось забыть.
      - Я не об этом. Ты, скажем, прекрасно помнишь, что знал то-то или то-то, и вот в данный момент забыл.
      - Я не понимаю, мадам. Если я что-то знаю, это всегда будет к моим услугам, когда понадобится.
      - Отличное восстановление.
      - Обычное, мадам. Так я сконструирован.
      - И это надолго?
      - Не понял, мадам.
      - Я имею в виду - долго ли продержится твой мозг. Собрав воспоминания за два столетия, сколько он еще может собрать?
      - Не знаю, мадам. Пока я не испытываю затруднений.
      - Может быть, но до тех пор, пока вдруг не обнаружишь, что больше не можешь запоминать.
      Дэниел задумался.
      - Такое возможно, мадам.
      - Ты знаешь, Дэниел, что не все воспоминания одинаково важны?
      - Я не могу судить об этом.
      - Другие могут. Твой мозг можно очистить, Дэниел, а затем снова наполнить важными воспоминаниями, скажем, процентов десять от всего, что было. Тогда тебя хватит на столетия больше. А с последующими чистками ты мог бы идти вперед бесконечно. Правда, это дорогостоящая процедура, но я не постояла бы за деньгами. Ты бы оценил это.
      - А со мной посоветуются насчет этого, мадам? Спросят моего согласия?
      - Конечно. Я не стану приказывать тебе в таком деле: это означало бы предать доверие доктора Фастальфа.
      - Спасибо, мадам. В этом случае я должен сказать, что никогда не соглашусь на такую процедуру, если только сам не обнаружу, что моя память перестала функционировать.
      Они дошли до двери. Глэдис остановилась, честно недоумевая:
      - А почему, Дэниел?
      Дэниел тихо сказал:
      - Есть воспоминания, которые я могу потерять из-за небрежности или из-за плохого суждения тех, кто проводит операцию. Я не хочу рисковать.
      - Какие воспоминания ты имеешь в виду?
      Дэниел ответил еще тише:
      - Мадам, я имел в виду воспоминания о моем бывшем партнере землянине Илии Бейли.
      И Глэдис стояла, пораженная, пока, наконец, Дэниел проявил инициативу и дал сигнал, чтобы дверь открылась.
     
     

Главная 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200