пунктов артистов уже ждет рукописная афиша, на которой начер- тано:
      "В программе - два брата: Вальдман и Вельдман!"
     
      Два слова.
     
      Рассказывает Берг.
      - В середине семидесятых Дмитрий Дихтер по делам службы, тогда еще инженерной, частенько наведывался в Новосибирск, где регулярно оказывался в гостеприимном континууме КСП Новоси- бирского электротехнического института - НЭТИ. Однажды он вер- нулся в Европу в совершеннейшем восторге от тамошнего академи- ческого мужского хора, который - представляешь, Вова, мужики в смокингах, манишках и бабочках - поет "Атлантов" Городницкого и "Молитву" Окуджавы! Кстати, об этом даже писал хороший жур- нал "Клуб и художественная самодеятельность".
      Но более всего на Диму произвело впечатление то, что с хором работает (аранжирует и все такое прочее) настоящий ком- позитор, член союза, хотя и молодой, а главное - интереснейший мужик... Как-то, бишь, его... Фамилия - два таких прос- тых-простых русских слова... Во, вспомнил: Бляхер!
     
      А похож!
     
      Рассказывает Дмитрий Дихтер.
      В те годы в Новосибирске клубы плодились с китайским неп- риличием. Один из них был основан Игорем Фидельманом по кличке "Фидель" на базе какого-то женского общежития. И по четвергам прекрасные дамы собирались на звуки магнитофона, на котором Фидель крутил им очередную жертву, перемежая записи собствен- ными комментариями.
      И вот однажды в четверг появляется Дихтер. Фидель отменя- ет консервированного Розенбаума и выпускает живого Диму. А афишку про Розенбаума снять забывает. Короче, Дихтер поет, а красный уголок битком забит девушками, на головах которых бе- леют тюрбаны-полотенца после бани, и еще две головы в дверях - и диалог:
      - Это кто, Розенбаум?
      - Да нет, Дихтер какой-то.
      - А похож!
     
      Одинокий гитарист.
     
      Рассказывает Берг, как в том же Новосибирске, судя по афише, он фигурировал в качестве "знаменитого гитариста из Ки- ева".
     
      Никакая гитара не вывезет...
     
      Вот какую историю рассказал, кто уж - не помню.
      Году в 1988-м приехала в Калинин на фестиваль "Это моя песня" группа КСПшников из Иваново. Среди них - скромненькая такая девушка неброской внешности, совершенно не сценического вида. Ей бы сидеть и слушать, как бывалые бойцы выступают, а она возьми да заявись на участие в конкурсе, да не с чем попа- ло, а с песней, которую в те годы только немой не пел. Начина- лась она словами "Репетиций не надо, их кончился срок, песня ждет на листке из блокнота..." Хит, короче.
      Ну, отборочное жюри прослушало полкуплета - все ясно: иг- рает девочка примитивней некуда, дикция оставляет желать луч- шего, гитара не настроена...
      - Знаете, - сказали ей,- Вы не отчаивайтесь. Поработаете над собой годика два - попробуйте снова. Может и сами переду- маете. А нет - лучше что-нибудь другое, а то эта песня - гимн нашего клуба, и ее поет наш гвардейский, сиречь лауреатский, дуэт Бавыкиных.
      - Спасибо, извините, - сказала девушка и пошла восвояси.
      Вся эта процедура заняла столь ничтожное время, что ее практически с начала пронаблюдал издали возвращающийся за стол жюри его председатель Евгений Клячкин, отошедший ненадолго по какой-то надобности.
      - А что это она так быстро? - спросил он.
      Ему обстоятельно объяснили, мол, совершенно несуразная девочка посягнула на *такую* песню.
      - И вы ее завернули!? - оторопело произнес он. - _Она_же_ _автор_!!!
      Это была Марина Ливанова.
     
      Кого несем, ребята?
     
      Рассказывает Берг.
      - Московский слет 1979 года. Поляна, где проходит главный концерт. Я опоздал на него минут на пятнадцать, и сесть уже было совершенно некуда - все забито публикой. А из первого ря- да мне машет рукой фонотетчик киевского КСП "Костер" Боря Шлеймович, мол, пробирайся сюда, я тебе местечко забил. И действительно, рядом с ним - пустой пенопластовый коврик. Идти "как положено" - значит, по ногам, головам и т.п. Но можно - "как не положено", то есть, через "мертвую зону" между первым рядом и сценой. Зона эта, исполосованная кабелями микрофонов, колонок, питания, тщательно охраняется "хунвейбинами", сидящи- ми перед первым рядом метра через три один от другого. Прор- ваться можно.
      И вот я, выждав, когда отвыступает очередной участник, рванул из кусточков около сцены через зону и плюхнулся на Бо- рин коврик. Сижу, балдею. Кончилась песня, подходят ко мне два "хунвейбина", один берет за руки, другой за ноги и тем же пу- тем относят в кусты и аккуратно складывают. Ну, думаю, так мне и надо!
      А тем временем к ним устремляется президент горклуба Игорь Каримов и что-то кричит, эмоционально жестикулируя при этом. Слышу вроде бы свою фамилию.
      Тут закончилась очередная песня, подходят ко мне эти же двое ребят, один берет все так же за руки, другой за ноги, проносят знакомым путем и нежно укладывают на Борин коврик. Я ничего не понимаю.
      Боря, видимо, тоже чего-то не понимает, но совсем не то, что я, ибо спрашивает:
      - А почему, когда они несли тебя в первый раз, ты не ска- зал, что ты Ланцберг?
      - Но они же делали то, что положено!
     

Главная 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200