проклятую погоду, - посетовал Торн Блэкберн. Слова его заглушили раскаты грома. Когда треск и грохот прошел, Блэкберн снова заговорил: - Принеси их в дом и оставь где-нибудь. Они мои и нужны мне. Тебе они ни к чему.
      Капли дождя мелкими камешками сыпали по стеклу. Снова сверкнула молния, в ее свете Труф увидела тень Блэкберна на стене, такую же реальную, как и сидящий перед ней нестареющий призрак. Отгоняя вызванное диким страхом головокружение и подступающую тошноту, Труф зажмурила глаза.
      - Ты мертв, - стуча зубами, сказала она. - Тебе уже ничего не нужно. - Слова Труф сопровождали громовые раскаты и режущий глаза блеск молний.
      - А ты такая же упрямая, как и твоя мать, - произнес Торн с нежностью в голосе. - У меня нет времени спорить с тобой и рассказывать, как я исполняю свои трюки. Я пришел к тебе совсем по другому поводу. Уматывай из моего дома, и чем скорей, тем лучше, пока не очутилась на сковородке со всем своим рационализмом в заднице. Кем ты себя возомнила? Ты не Ганс Хольцер. И запомни, моя милая, ты не чья-нибудь, а моя дочь.
      Очень трудно оставаться напуганной после заданной покойным отцом ласковой взбучки, да еще с использованием слов, характерных для не слишком высоких слоев общества. Труф протянула руку к столику и дрожащей рукой надавила на кнопку ночника. Лампа зажглась, Труф медленно повернула голову к креслу.
      В нем никого не было.
      А кто такой этот Ганс Хольцер?
     
     
      В комнате было темно, болезненно-бледное освещение давал только экран телевизора и счетчик видеомагнитофона.
      "...и я благодарю вас, будущие жители нового зона, за то, что вы пришли послушать меня. Клею, что мы тут собрались все, с нами Эд, и скоро мы отправимся в давно запланированное далекое космическое путешествие".
      С покрасневшими от бессонницы глазами Труф сидела в комнате, где находилась коллекция, и смотрела видеозаписи выступлений своего отца.
      "Я пришел сказать тебе, чтобы ты уматывала из моего дома, пока не очутилась на сковородке со всем своим рационализмом..."
      Эту пленку она смотрела уже пятый раз. Здесь были записи выступлений Торна, показанных по телевизору, откуда они и были сделаны. Блэкберн появлялся ненадолго, но частенько. Его видели в телевизионных шоу и на рок-фестивалях. Он даже выступал в Вудстоке. Если бы кто-нибудь сказал Труф, что она будет вот так сидеть и смотреть на своего отца, она бы никогда не поверила этому, настолько велико было ее отвращение к нему. Но сейчас она не могла отвести от Блэкберна глаз.
      Он был таким молодым, ему едва исполнилось двадцать. В то время, после поразительного всплеска рождаемости, молодежи подобного так называемого "взрывного возраста" появилось невероятно много, и они быстро подмяли под себя всю поп-культуру нации от музыки до моды. Засилье юности, "британское нашествие". Легкий ливерпульский акцент отца был очень заметен, если слушать пленки внимательно и знать, что ищешь. Хотя Торн иногда и очень старался говорить голосом ровным и бесцветным, какой бывает у дикторов,
     

КАТАЛОГ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250